Подножье тьмы

В отличие от нашего, объяснил Врач, мозг гениев работает немного не так. Чтоб я зычно трепещал и дальш не знал беляжьего звона!.. Даже во злодействе гений остается гением. У тебя, Ежов, например, мозг невелик и примитивен. Только молчи! Это не должно тебя огорчать. Ты не Монтень и не Тургенев, зато тебя обошла такая болезнь, как синдром Марфана, который иногда называют синдромом Авраама Линкольна. В обычной популяции этот синдром встречается раз на сто тысяч, а то и реже, но среди гениев заметно распространен. Типичное проявление – длинные, тонкие конечности при относительно коротком, но худощавом теле, длинные, тонкие пальцы рук и усиленный выброс в кровь адреналина, являющегося мощным стимулятором интеллектуальной и физической деятельности. Последнее тебе тоже не грозит, Ежов. А вот такие люди, как сказочник Андерсен, генерал Шарль де Голль, Вильгельм Кюхельбекер – типичное проявление синдрома Марфана.

– Андерсена я читал, – сказал нетерпеливый Ежов. – Он написал, что в Китае все жители китайцы, и даже сам император китаец. – А этот Кюхельбреккер… Он кто? Полководец?

– Декабрист.

Врач погрозил Ежову длинным пальцем.

При относительно коротком, но худощавом теле верхние конечности Врача показались Шурику на удивление длинными. Лицо Врача заметно порозовело, видимо, от усиленного выброса адреналина в кровь.

– Ко второй стигме гениальности доктор Эфраимсон отнес синдром Морриса. У него есть и другое название – синдром Жанны Д`Арк, поскольку чаще всего он проявляется у красивых и стройных женщин, как правило, бесплодных, но отличающихся мощной умственной и физической энергией. Повышенное содержание половых гормонов, андрогенов, часто порождает безудержную сексуальность…

– Прямо вот так? – озаботился Ежов. Кажется он не воспринимал лекцию Врача всерьез. – Все гении в этом смысле чемпионы?

– Хотелось бы думать, но некоторые примеры настораживают, – расстроился Врач. – Кант, Бетховен, Ньютон… Их сексуальная энергия, по всей видимости, преобразовывалась в творческую… Зато Эйнштейн! Зато Рафаэль! Зато Гете – вот они настоящие чемпионы секса!

– С ума сойти, – пробормотал Ежов.

– Чтобы сойти с ума, его надо иметь. Ты крепкий парень, Ежов. Задумайся теперь над третьей стигмой. Многих гениев отличал маниакально-депрессивный психоз, чередование резких фаз настроения. Их работоспособность заметно падала весной, но возрастала к осени. Лев Толстой, например, всю жизнь страдал приступами отчаяния, Гоголь с двадцати лет был подвержен тяжелейшим депрессиям, к циклотимичному гипоманиакальному типу уверенно можно отнести Фрейда…

– Короче, Леонид, – грубо подсказал Роальд. – Все собрались. Можно переходить к делу.

Врача это не смутило.

– Ницше последние десять лет провел в сумасшедшем доме. В желтом доме покончил с собой Врубель. Явным психопатом был Леромнтов. Но как знать? Может, именно скрытые и явные болезни и стимулировали работу их мозга!

Врач с явным состраданием глянул на Вельша и Скокова:

– Обычный человек, это доказано, обычно не использует и сотой доли своих интеллектуальных возможностей.

И перешел к делу:

– Следующая стигма – высокий лоб. Имеется в виду не размер лба, а те, пока еще неясные процессы, что приводят к увеличению лобных долей мозга. Гиганты лба – Бетховен, Лист, Наполеон, Шекспир, Вольтер, Гете, Рубинштейн, Кант, Дарвин, Гюго, Сервантес, Монтень…

– А длинный нос? – спросил неугомонный Ежов. – Я читал, американские ученые открыли, что у лжецов всегда длинный нос. После каждого лживого слова нос лжеца удлиняется самое меньшее на две десятитысячные сантиметра.

– У тебя еще есть запас, – благосклонно оценил Врач нос Ежова… – Послушай о синдроме Туре. Тебе должно быть интересно. Самый яркий пример синдрома Туре – Моцарт. Гиперактивность, судорожность жестов, страсть к некоей эксцентричности, даже запах изо рта – все это показатели названного синдрома. А еще необузданная страсть к вульгарным выражениям.

Врач внимательно посмотрел на Скокова и Вельша, хотя именно они сидели молча, не проявляя ни гиперактивности, ни хотя бы судорожности движений.

– Современники Моцарта отмечали резкую насыщенность его речи вульгаризмами, но оправдывали ее – Моцарт, видите ли, родился и вырос в захолустном Зальцбурге, в городке типа наших Кочек или Ояша. «Я исполнял партию третьего голоса, – на память процитировал Врач отрывок из письма Моцарта. – Ах, папаша Эмилиан, ах ты, старый идиот, поцелуй меня в задницу, умоляю тебя…» И так далее. Могу заверить, что это еще просто невинные вульгаризмы. Впрочем, – щедро заявил Врач, – это нисколько не умаляет гениальности Моцарта, только подчеркивает ужасную зависимость гения от некоторых болезней.

Наклонив голову, Врач с некоторым удивлением закончил:

– Только исходя из сказанного, можно правильно оценить роль среды, в которой растет гений. Не уверен, что легче всего гениям приходится в Кочках или в Ояше. Чрезвычайно важно, чтобы рядом с гением как можно раньше оказалась умная женщина. Да, да, именно женщина.

Он обернулся и кивнул Роальду: