Подвалы твоего сердца (СИ)

— Дамы и господа, займите свои места, церемония вскоре начнется! — звучным голосом объявил Пожиратель и хлопнул в ладони. Люди, весело переговаривающиеся между собой, медленно побрели в сторону установленных перед алтарем витых стульев. Теодор разыскивал среди гостей лишь одного человека, и это, к его же удивлению, была совсем не Гермиона. Обнаружить Паркинсон не удалось. Нотт поджал губы и размял напряженные плечи. Отсутствие Пэнси на церемонии значило лишь то, что она все же приняла план. Честно говоря, Теодор был не уверен в том, что она согласится, однако её сомнения понять был в силах. Такое решение было тяжело принять даже ему — что уж говорить про эмоционально опустошенную и испуганную Паркинсон? Но Теодор все же надеялся, что она сможет. Нечто в глазах и словах Пэнси в последнюю их встречу заставило его так думать. Нотт признавал, что, возможно, был слишком резок, вынося ей громкие вердикты, но ведь порой действительно казалось, будто в душе Паркинсон кроме одержимости Малфоем и страсти к красивым вещам ничего нет. Эти несправедливые выводы уничтожались хотя бы тем фактом, что Пэнси действительно любила своих родителей. Теодор почти час убеждал её в том, что с ними ничего не случится, потому что Пожиратели не смогут тронуть хозяев защищенного чарами поместья. Со смертью или хотя бы малейшим страданием Паркинсонов защитная магия, сплетающаяся с родовыми чарами дома, могла пострадать.

Мать Астории, уже занявшая свое место в первом ряду вместе со старшей дочерью, пристально смотрела на Теодора и недовольно щурилась. Нотт не переставал удивляться женской проницательности. Чтобы не вызывать лишних подозрений, он поднял голову вверх и снова принялся наблюдать за огоньками. Теодор должен был невероятно нервничать, но почти ничего не чувствовал. Все внутри было опустошено болью, которую он получил от Протеуса, и насильная женитьба действительно оказалась в разы неприятнее «круциатуса». Однако Теодор постарался просто отстраниться от размышлений, которые не могли принести ему ничего, кроме страданий. Стоило оставлять рассудок трезвым, а не изможденным бесцельным самоуничтожением.

— Лорд Малфой! — разнеслись шепотки со стороны гостей, и Нотт с огромным нежеланием посмотрел на двери, ведущие в особняк. Вдох застрял в горле. Гермиона была ослепительна. Если бы оттенок её платья был немного светлее, Теодор мог бы представить, что оно свадебное. Кремовый цвет невероятно шел к её светлой коже, и корсет платья, усыпанный прозрачными драгоценностями, отражал блики света и делал хрупкую фигуру почти божественной. Россыпь камней градиентом заканчивалась на бедрах, и ткань упруго струилась вниз, к коленям, а оттуда большими волнами расходилась в стороны. Теодор мог отрицать что угодно, кроме вкуса Малфоя в выборе одежды, а сомнений в том, что это он пожелал видеть свою пленницу в этом платье, не было. Волосы девушки не были никак заколоты и мягкими локонами струились по открытым плечам и спине. На щеках лежал здоровый румянец, и глаза, казалось, блестели. Может быть, Теодор внес в увиденный им образ больше жизни, чем на самом деле. Мысли болезненно забились в голове, когда Гермиона подняла взгляд. Её невозмутимое до этого лицо словно обдали белой краской. Брови дрогнули и опустились, а красиво очерченный рот искривился в выражении скорби. Теодор готов был тут же шагнуть прочь из этой безвкусной беседки и помчаться навстречу Гермионе, однако вовремя увидел предостерегающий взгляд держащего её под руку Драко. Взгляд его блестел угрозой и торжеством, а потом Малфой, издеваясь, положил ладонь на талию Гермионы, придвигая к себе.

— Можем начинать, — у алтаря возник Протеус, и Теодор, на секунду отвлекшись от жадного разглядывания Гермионы, посмотрел на отца с нескрываемым отвращением. — Не волнуйся, сынок, — Пожиратель поправил свой костюм и усмехнулся, обнажая зубы. — Свадьба бывает лишь раз в жизни.

— Я тебя ненавижу, — процедил Нотт, желая сорваться с места и вцепиться в горло Протеуса голыми руками. Но заиграла протяжная музыка, и Теодор выпрямился, тяжело сглотнув. Церемония начиналась.

Астория смотрела на украшенный сад через витражные окна зимнего сада Паркинсонов. Сквозь ветви растений, опутывающих стекла, можно было рассмотреть ничтожно мало, но девушка вытягивала шею и поднималась на носочки, взволнованно теребя в руках небольшой букет роз.

— Волнуешься? — Гринграсс вышел из соседней двери, поправляя запонки.

— Нет, — сипло ответила Астория и испуганно взглянула на отца.

— Все хорошо, — следовал короткий поцелуй в лоб. — Я постараюсь, чтобы ты была счастлива.

Астория уловила в словах отца нечто настораживающее, но попыталась успокоиться. В конце концов, она уже все для себя решила. Девушка нацепила на лицо радостную улыбку, но слабость в ногах все никак не хотела успокаиваться.

— Где мисс Паркинсон? Насколько я помню, она должна была помогать тебе вплоть до церемонии.