Подвиг по расчету

В этот медовый сезон пляж Будвы был заполнен туристами, нежащимися в еще по-летнему теплой Адриатике. Окрестные кафе, тянущиеся вдоль пляжной линии, были наполнены до отказа. В одном из таких кафе Федор и сидел сейчас с Иваном. Монастырь они использовали лишь в крайнем случае, и Ваня в силу присущей ему самоуверенностью не видел ничего страшного в том, чтобы раствориться в толпе отдыхающих для краткого подведения итогов.

Федор, в свою очередь, был уверен, что за ними наверняка следили после того, как он доложил американцам о перевороте, и надеялся лишь, что их «хвост» сумеет профессионально затесаться между туристами и не спугнуть Ивана. Но Ваню, казалось, не беспокоила возможная слежка. Он деловито разделывался со своей частью огромной порции. Чекисты уже знали, что здесь эти порции были настолько большими, что одну тарелку обычно заказывали на целую семью.

— Все идет хорошо, — одобрительно говорил Иван. — Все должно получиться так, как задумано. — Чувствовалось, что он скрывает возбуждение от предвкушения по-настоящему грандиозного события. Видно было, что это первая в его жизни операция такого рода.

— Когда ты уезжаешь? — спросил его Федор. Подразумевалось, что многие из них должны были покинуть страну еще до переворота, чтобы не создавать никакого повода обвинить Россию в соучастии.

— Пока не знаю, — пожал плечами Ваня. — Нужно еще одно амурное дело довести до конца, — он лукаво подмигнул Федору. — Вот, сегодня вечером опять будет свидание.

— Не боишься, что твои похождения повредят операции? — прищурился Аверин.

— Ну что ты! — с притворным возмущением откликнулся Ваня. — Как можно? По заданию, исключительно по заданию. — И, наклонившись к коллеге, доверительно сообщил:

— Неожиданно подкинули нагрузку. В общем, здесь сейчас отдыхает какой-то американец. Обычно они тут не частные гости, но этот, как я понял, еще в армии служил в Европе, узнал про Черногорию, и ему еще тогда здесь понравилось. В общем, наши его давно вербуют. Подослали ему надежную девочку, все шло хорошо. И вдруг у него завязался курортный роман с какой-то сербской прозападной девицей, совершенно некстати. Задание, в общем-то, элементарное — девицу у него отбить, чтобы она его бросила.

— Почему так сложно? — поморщился Федор. — Устранить ее было не проще?

Он произнес эти слова спокойно, даже небрежно, позволив себе до конца вчувствоваться в их смысл. Да, и в этом тоже была разница между двумя странами. Может быть, ЦРУ не брезговало подобным решением проблем, и то это было раньше, до многочисленных «этических чисток» на предмет соблюдения прав человека и прочей, по его мнению, гуманистической ерунды. А ФБР в принципе никогда не стало бы убивать невинных людей. Но совесть Федора была чиста — он слишком хорошо знал свою систему, чтобы понимать — он был не первым, кому такая идея пришла в голову. Если сербская девушка была еще жива, значит, на это имелись веские причины.

И потому он играл ва-банк, изображая циничного палача. Наверное, он и правда отвык от такой степени подлости. Федор почувствовал что-то до тошноты мерзкое, как будто только что отравился собственными словами. Словно что-то иное, чужеродное вошло сейчас в его кровь, проникло под кожу, лицемерно прикрываясь его личиной и стараясь слиться с ней. Неужели чертовы янки так смогли подействовать на него? С беспокойством Федор заметил, что действительно становился другим — едва уловимо, постепенно, но вместе с тем неумолимо. И тем резче был контракт его, нового, с прежним — уже несуществующим, навсегда вмурованным в прошлое, зажатым в рамки строго отведенной ему эпохи. Сейчас это призрак прошлого ворвался в настоящее — иллюзорный, бестелесный, ставший уже чужим в сегодняшнем дне, но все еще упрямо претендующим на реальность.

— Да и я про то же! — отвечал тем временем Ваня. — Мне толком не объяснили, что там и почему. Просто сказали, что это не вариант. Как я понял, им уже приходилось раньше кого-то убирать в его окружении, и две смерти подряд — это было бы чересчур.

— А если она с ним из-за денег, и не собирается его бросать?

— Нет, к счастью, нет, — довольно улыбнулся Иван. — Похоже, эта дурочка и вправду им увлеклась. Но ты не волнуйся, я уже нашел к ней подход. Сыграл на совести, я это умею. Она же сербка. Я сербский знаю в совершенстве. Разыграл перед ней косовского серба, ребенком пережившего американские бомбардировки и албанские этнические чистки. Конечно, до этого сами сербы резали албанцев вдвое больше, но ей это вспоминать ни к чему. Главное — красиво показать картинку, раскрыть легенду. Между прочим, взял биографию реального человека, одной сербской девушки, с которой общался в свое время. Город, детали, описание лагеря беженцев — все взято из реальности. Теперь, каждый раз встречаясь со своим америкосом, она не может не думать, что именно они убивали ее соотечественников. Ну и плюс мое личное обаяние. Ты знаешь, я на нее не давлю, просто изобразил это все настолько детально и проникновенно…

— Не сомневаюсь, ты умеешь покорять женщин, — хмыкнул Федор. — Девочка-то симпатичная?