Поединок столетия

Было решено европейский коммунистический штаб перевести из Вены в Берлин. Об этом знали немногие, остальным сообщили, что центр остается в Вене, только Димитров и еще несколько товарищей временно, «с особым заданием» выезжают неизвестно куда. Это сообщение не должно было кого-нибудь удивить: Димитров, да и не он один, часто уезжал в Москву, колесил по Европе — такова была его будничная, повседневная работа. Вот и сейчас он послан куда-то. Уедет — вернется…

И он действительно не раз возвращался в Вену. Всегда неожиданно и на очень короткий срок. О его приездах знали только несколько проверенных австрийских друзей. А на вокзале почти всегда его встречал лишь один человек — Роза Флейшман, очень спокойная и скромная девушка, живая, энергичная. Она слыла отличным конспиратором.

Роза была австрийской коммунисткой, работала в нелегальном бюро компартий Балканских стран, разместившемся в Вене. Димитров вполне доверял ей. Часто на вокзале, делая вид, что встречает кого-то другого, она незаметно брала у Димитрова папку или портфель с секретными документами и растворялась в толпе приезжих.

Правда, однажды они оба чуть не попались. Едва успел Димитров передать Розе портфель и выйти на привокзальную площадь, раздались свистки, послышались крики, топот ног. Димитров ускорил шаг и вдруг рядом с собой увидел запыхавшуюся Розу.

— Погоня!.. — прошептала она.

Но предпринять что-либо было уже поздно. Патруль задержал их, отвел в полицейский участок. Гнались, однако, не за Димитровым: на вокзале кого-то ограбили, и полиция оцепила весь район. Предложили и Димитрову открыть чемодан и портфель, вывернуть все карманы.

— Вы сошли с ума!.. — негодующе закричал он, безбожно коверкая немецкие слова. — Хорошо же в вашей стране встречают гостей. Господа, я профессор из Гааги, и я не позволю, чтобы вы шарили в моем портфеле. Я буду жаловаться послу…

Он так натурально возмущался, потрясая своим голландским паспортом, так угрожал — раз даже взялся за телефонную трубку, требуя немедленно связать его с посольством, — что полицейский начальник приказал отпустить слишком чувствительного голландца.

С этими чудаками-учеными, решил он, лучше не связываться, иначе не оберешься хлопот.

Димитров покинул полицейский участок с видом несправедливо обиженного, торопящегося по своим делам господина. И потом долго кружил по улицам — на случай, если его проверяют, если следят. Он знал в Вене каждый закоулок. Меняя маршрут и хитроумно укрываясь от возможного преследования, он лишь к полуночи добрался до конспиративной квартиры.

Его ждали. Беспокоились. С тревогой прислушивались к каждому шороху за дверьми. А он вошел бодрый, улыбающийся и сразу стал шутить, подтрунивая над самим собою.

И вскоре еще раз он был на волосок от провала. Друзья говорили потом, что у него был один шанс из тысячи, чтобы спастись. Только один. И он его не упустил.

Это было здесь же, в Берлине, в марте тридцатого года. Шел Европейский крестьянский конгресс. Из разных стран съехались сюда делегаты трудового крестьянства, чтобы посовещаться о том, как вести им борьбу с крупными землевладельцами, как защитить себя от эксплуатации, от угрозы войны и фашизма.

Конгресс заседал под руководством президиума, расположившегося на сцене за длинным столом. Но о человеке, который направлял всю работу конгресса и был его фактическим председателем, не писали газеты и почти никто из делегатов его не видел. Он сидел в маленькой комнатке за кулисами, писал тексты речей, резолюций, обращения к крестьянам всего мира. Время от времени сюда заходил кто-нибудь из руководителей конгресса — за советом, за только что написанным документом. Мало кто знал, что этот скромный технический сотрудник секретариата — тот самый Георгий Димитров, за которым многие годы безуспешно охотятся лучшие полицейские агенты из нескольких стран.

Шел третий день работы конгресса. Уже подходило к концу утреннее заседание, когда в комнату за кулисами вбежал один из товарищей, дежуривших в вестибюле.

— Дом окружен… — с тревогой проговорил он. — Полиция блокировала все входы. Проверяют паспорта…

Вообще-то это было не так уж страшно: в кармане лежал паспорт на имя доктора Шаафсма. О том, что именно этим паспортом пользуется теперь Димитров, почти никто не знал. Паспорт подлинный, почему он должен вызвать подозрение? К тому же на этом конгрессе почти все — иностранцы.

Но, с другой стороны, доктор Шаафсма среди гостей конгресса не значится. Могут что-то заподозрить…

— Только без паники, — сказал Димитров, приняв решение. — То есть нет, как раз наоборот: создайте панику, пошумнее, посуматошней. Немедленно! А сами сохраняйте полное спокойствие.

Он вышел в фойе, где пока еще ничто не предвещало тревоги, и стал ждать. Через несколько мгновений в зале заседаний раздался истошный крик:

— Полиция!.. Нас всех хотят арестовать!

И еще один голос — визгливый, истеричный («Молодец», — подумал Димитров):

— Бегите! Спасайтесь! Скорее, скорее!..