Поединок столетия

— Мы горячо приветствуем тех, — заканчивает Криппс свою речь, — кто не поддался угрозам и клевете, кто остался верен профессиональному и общественному долгу и пришел исполнить его во имя идеалов гуманизма и правды… Позвольте мне на этом закончить свое краткое слово и передать бразды правления человеку, энергия, настойчивость и принципиальность которого обеспечили созыв этого совещания и, я уверен в этом, его конечный успех.

Поднялся человек, имя которого Криппс не назвал — не назвал потому, что в этом не было ни малейшей нужды. Его имя знали все, кто собрался в лондонском Юридическом клубе. Знаменитый юрист, королевский советник, видный общественный деятель. Когда возникала опасность войны, когда в какой-либо точке земного шара особенно нагло попирались демократия и свобода, когда невинному человеку угрожала виселица или плаха, он всегда спешил на помощь. Он-то и возглавил борьбу юристов и всех честных людей из капиталистических стран против попрания юстиции в фашистской Германии, за свободу Тельмана, Димитрова и других узников гитлеризма.

Этого человека звали Деннис Ноэль Притт.

Нелегко далось ему решение возглавить работу Международной комиссии, которую сразу же кто-то метко назвал «общественным трибуналом». Английскому юристу трудно представить себе, как это можно собраться нескольким людям, хотя бы и очень почтенным, известным, пользующимся признанием и авторитетом, объявить себя без всяких полномочий судом и вынести приговор правительству иностранной державы, или какому-либо министру, или — еще того хуже — законному суду в другой стране!.. Должно было пройти какое-то время, пока новости, одна ужаснее другой, каждый день приходившие из Германии, не убедили его в том, что «законность» фашистского правительства и фашистского суда не более чем ширма, за которой творятся кровавые злодеяния, и что, в сущности, речь идет о банде преступников, обманом и силой присвоивших себе «право» расправляться с честными, ни в чем не повинными людьми.

— Заседание Международной следственной комиссии объявляю открытым, — в мертвой тишине зала сказал Притт, и все, кто слышал его слова, не могли не почувствовать, что присутствуют при событии, которое навсегда войдет в историю.

Рядом с Приттом, за длинным столом, покрытым старинным зеленым сукном, сидели несколько человек. Это им предстояло решить, какие преступления уже успел совершить гитлеризм. Главный пункт обвинения против фашистов был такой: «Поджог рейхстага, чтобы свалить вину на коммунистов и окончательно захватить власть»…

Судей, кроме Притта, должно было быть девять. Приехало только семь.

Лицо единственной женщины было многим знакомо по снимкам, которые в последние дни часто публиковали газеты. Короткая стрижка седых волос, костюм спортивного покроя и модные очки резко отличали ее от тех судей в камзолах и завитых париках, чьи портреты украшали стены этого зала. Ее авторитет и неподкупная совесть были признаны всюду. Эту женщину, имевшую ученую степень доктора права, звали госпожа Бакер-Норт. Она представляла Голландию.

Следующим был темноволосый мужчина с очень подвижными чертами совсем молодого, энергичного лица. То и дело он открывал блокнот и делал в нем торопливые записи. Гастон Бержери — так представил его Притт. В списке членов комиссии против его имени стояло: депутат Французского парламента.

Третий судья выглядел полной противоположностью Бержери. Слишком грузный для своих лет, словно осевший под тяжестью тела, он, устремив взгляд в одну точку, флегматично сосал сигару и, казалось, не слышал того, что говорит председатель. На самом же деле это был один из самых внимательных и активных членов комиссии, неутомимый путешественник, объездивший полсвета, чтобы привлечь внимание мировой общественности к работе будущего «трибунала», — шведский сенатор Георг Брантинг.

Чуть поодаль, наклонившись друг к другу, о чем-то шептались еще двое судей: оба худощавые, высокорослые, белокурые, они казались близнецами. Один приехал из Дании. Это был профессор Копенгагенского университета Вальд Хюидт, труды которого изучали студенты во многих странах мира. Другой, чтобы занять место за этим столом, пересек океан, оставил неотложную работу, с возмущением отверг подкуп, который ему обещали безвестные «доброжелатели» за то, что он откажется быть судьей «общественного трибунала». Но адвокат Артур Герфильд-Хейс остался верным своему долгу.

Список судей заключали доктор права из Бельгии Пьер Вермейлен и парижский адвокат Моро-Джиаффери, который взвалил на себя всю подготовку к созыву «общественного трибунала».

Конечно, эти люди могли бы и не «ввязываться» в хлопотливую, мучительно-трудную и полную опасностей общественную деятельность — ведь никто их к этому не принуждал. Каждый из них имел множество профессиональных обязанностей, работу, сулившую уважение, покой и хороший заработок. Так нет же! Зачем-то было им нужно расстаться со своими повседневными делами, презреть угрозу и упреки и отправиться в далекий путь, чтобы своим авторитетом помочь отысканию правды!