Поэма о скрытом смысле. Первый дафтар

Когда Непреложный приговор придет, не увидишь ты [ничего] кроме кожуры[212],

врагов не распознаешь от приятелей.

1195 Раз выйдет так, то моленье (искреннее) начинай,

стенанье и восславленье [Аллаха] и пост устраивай.

Стенай: «О Ты, Сведущий о всем сокровенном,

под камнем ухищрения дурного нас не прибей.

Если по-собачьи [= по-свински] мы поступили, о Львотворец,

льва не назначай для нас Ты из этой западни.

Воде питьевой форму огня не придавай,

в огонь форму воды не вкладывай.

Когда от вина подавления Ты [нам] опьянение дашь,

небытям (нистха) форму быти /бытия/ Ты дашь».

1200 Что есть опьянение? Повязка на глаза от видения глаз,

так что кажется камень [простой] самоцветом, а шерсть – яшмой.

Что есть опьянение? Чувств замена,

дерева тамариск во взгляде [пьяного] в сандал превращение.

История удода и Сулаймана в пояснение того, что с приходом Непреложного приговора ясные глаза закрываются

Когда для Сулаймана (дворцовый) шатер разбили,

все птицы его для услужения [к нему] пришли.

Одноязычным и родней себе [его] они нашли[213],

к нему одна за одной с [открытой] душой они поспешили.

Все птицы бросили чириканье [свое],

с Сулайманом стали они красноречивее брата твоего.

1205 Одноязычие – это свойству и спаянность,

человек с неродней подобен узнику [в цепях].

О как много хиндустанцев и тюрков одноязычных!

О как много двух тюрков словно чужих!

Стало быть, язык родства как таковой иной:

односердечие одноязычия лучше.

Без речивости и без знака и предписания

сотни тысяч переводчиков встают из сердца.

Все птицы по одной таинства свои

об искусстве, о знании и о деле своем

1210 Сулайману одна за другой раскрывали,

предлагая [их], себя нахваливали.

Не от высокомерия и самодовольства,

а ради того, чтобы он допустил их [к себе] поближе.

Когда пленнику /рабу/ понадобится какой-либо господин (х^ваджа),

предложит он об искусстве [ему] какое-нибудь введение.

Когда же посчитает свою покупку им он позором,

то себя он сделает [= прикинется] больным, глухим, калекой и хромым.

Черед удода настал и ремесла его,

и объяснения мастерства, и мышления его.

1215 Сказал он: «О царь /шах/, об одном искусстве, что ниже [прочих],

я поведаю [тебе]. Сказ краткий [о нем] будет лучше».

Сказал [Сулайман]: «Выкладывай, что ж то за искусство?»

Сказал [удод]: «Я, когда [в парении] бываю на высоте,

вглядываясь с высоты оком уверенным,

то я вижу воду в глуби земли:

где она находится, на какой глубине, какого цвета,

из чего она бьет, из (рыхлой) земли или из скалы.

О Сулайман, для войскового лагеря

во время похода имей [при себе] такого ведуна».

1220 После Сулайман сказал: «О славный товарищ

в пустынях безводных обширных».

Хула ворона на притязание удода

Ворон, услышав [это], пришел из зависти,

Сулайману сказал: «Он искаженно говорил и скверно.

Учтивой не была пред царем /шахом/ [его] речь,

особенно само бахвальство лживое и чушь.

Если у него такой взор был бы всегда,

то как он не разглядел бы под горстью земли силка?

Как увязнувшим оказался бы в силке он?

Как в клетку вошел бы поневоле он?»

1225 После Сулайман сказал: «Эй, удод, допустимо ль,

чтоб из-за тебя при первой чаше такой осадок поднялся?[214]

Как можешь казаться пьяным ты, если выпил ты [лишь] дуг?[215]

Предо мною бахвалиться, затем лгать?»

[О том, как] удод ответил на хулу ворона

Сказал он: «О царь /шах/, на меня, голыша нищего,

наговор врага не слушай ради Бога.

Если ложно притязание мое,

то я кладу голову: руби эту шею мою.

Ворон, который решение Непреложного приговора отвергает,

хоть тысячей разумов он обладай, является неверным.

1230 В тебе покуда [буква] каф имеется от кафиран [= н от неверных],

место вони ты и страсти, как промежность [меж] бедер (каф-и ран).

Я увижу силки[, паря] в воздухе,

если не закроет око разума моего Непреложный приговор.

Когда Непреложный приговор придет, отправится знание в сон[216],

луна темной станет, затягивая солнце.

По Непреложному приговору ужель такой порядок редок?

По Непреложному приговору, знай, он [= ворон] Непреложный приговор

отвергает».

(Бейты 900–1233 – перевод О. Акимушкина)

История Адама, мир да почиет над ним, и [о том, как] Непреложный приговор застил его взор от точного соблюдения запрета и он отказался от [его] истолкования

Отец человечества (Бу-л-башар), кого научил Он именам[217], – владыка,

сто тысяч наук у него – в каждой вене.

1235 Имя всякой вещи, как она есть,

до конца[218] душе его подало руку [= открылось].

Какое бы прозвище ни дал он, оно не изменилось:

кого назвал он проворным, [тот] ленивым не стал.

Всякого, кто в конце [будет] верующим, вначале он увидел,

всякий, кто в конце [будет] неверным, ему стал очевиден.