Поэмы Оссиана

Так ты пела, Минона, нежно-румяная дочь Тормана. Слезы наши лились о Кольме, и печальны были сердца. Вышел Уллин с арфой и пропел песнь Альпина. Сладостен голос Альпина, а душа Рино, словно луч огненный. Но уже они упокоились в тесном жилище, и не слыхать их голосов в Сельме. Однажды, еще до того, как пали герои, Уллин вернулся с охоты. Он услышал их состязание на холме; сладостна песнь их была, но печальна. Они оплакивали гибель Морара, первого среди смертных. Душа его была подобна душе Фингала, меч его - мечу Оскара. Но он пал, и отец оплакивал сына, полны слез были очи его сестры. Полны слез были очи Миноны, сестры колесницевластного Морара. Заслыша песнь Уллина, сокрылась она, как на закате месяц, когда, предвидя ненастье, прячет он в туче прекрасный свой лик. Вместе с Уллином я ударил по струнам; зазвучала песнь скорби.

Рино

Ветер и дождь миновали. Полдень спокоен. Тучи в небе рассеялись. Над холмами зелеными непостоянное солнце парит. Горный ручей устремляется вниз, багровея в долине каменистой. Сладко, ручей, журчанье твое, но слаще мне слышится голос. То голос Альпина, сына песни, оплакивает умерших. Склонила старость его главу, и красны от слез глаза его. О Альпин, сын песни, зачем ты один на безмолвном холме? Зачем ты стенаешь, как ветер в чаще лесной, как волна на пустынном бреге?

Альпин

Об умерших слезы мои, о Рино. К жильцам могил взывает мой глас! Высок ты на холме, прекрасен среди сынов равнины. Но ты падешь, как Морар,[290] и воссядет плакальщик на могиле твоей. Забудут тебя холмы, и спущенный лук будет праздно лежать в жилище твоем.

Был ты проворен, Морар, как олень на холме, грозен, как огненный метеор. Гнев твой был словно буря, меч в бою - словно молния над полями. Голос гремел, как поток после ливней, как гром на дальних холмах. Многих сразила рука твоя, испепелило пламя твоего гнева.

Но когда ты возвращался с войны, чело твое мир осенял. Лицо твое было, словно солнце после дождя, словно месяц в молчании ночи, словно спокойное лоно озера, когда смолкнут шумные ветры.

Тесно теперь твое жилье, мрачна обитель твоя. Трех шагов мне довольно, чтобы смерить твою могилу, а живой ты был так велик! Четыре камня, увенчанных мхом, - вот единый твой памятник. Голое дерево, высокие травы, шуршащие на ветру, укажут взору охотника могилу могучего Морара. Морар, тебе уже не подняться! Нет у тебя матери, чтобы оплакать сына, нет юной девы, чтобы пролить слезы любви. Нет в живых родившей тебя. Погибла дочь Морглана.

Кто там оперся на посох? Чья голова побелела от старости, чьи глаза покраснели от слез, чьи колена подгибаются при каждом шаге? Это отец твой,[291] Морар, единственного сына отец. Он слыхал, что прославлен ты в битвах, он слыхал, что враги твои расточились. Он слыхал о славе Морара; что ж не слыхал он о ране его? Плачь же, отец Морара, плачь, но сын твой уже не услышит тебя. Глубок сон мертвецов, низко во прахе их изголовье. Не услышит он больше голоса твоего, не восстанет больше на зов твой. Когда же в могиле наступит утро и повелит проснуться спящему?

Прощай же, храбрейший из мужей, ты, победитель на поле брани! Но поле уже не увидит тебя, темный лес не озарится сверканием стали твоей. Ты не оставил сына после себя. Но песнь сохранит твое имя. Грядущие времена услышат о тебе, услышат о Мораре павшем.

Скорбь охватила всех, но самый тяжелый вздох исторгся из груди Армина.[292] Он вспоминает смерть своего сына, что сражен был в расцвете юности. Возле героя сидел Кармор,[293] вождь гулкозвучного Галмала. "Зачем так тяжко вздыхает Армии? - спросил он. - О чем тут скорбеть? Песня раздастся, и звуки ее смягчат и порадуют душу. Эта песня, как легкий туман, что, растекаясь от озера, стелется по тихому долу; цветы зеленые полнятся росой, но солнце воротится в силе своей, и туманы исчезнут. Зачем ты скорбишь, Армии, вождь омываемой морем Гормы?"

"Да, я скорблю! и не мала причина моего горя. Ты не терял сына, Кармор, не терял красавицы дочери. Живы доблестный Колгар и Аннира, прекрасная дева. Ветви семьи твоей, Кармор, цветут! Армии же последний в роду своем. Мрачен одр твой, о Даура! и глубок твой могильный сон! Когда же проснешься ты и зазвенят песни твои, голос твой сладостный?

Бушуйте, ветры осенние, бушуйте над темным вереском! Горные потоки, ревите! Завывайте, бури, в вершинах дубов! Лети сквозь рваные тучи, о месяц! являй порою свой бледный лик! напоминай мне ту скорбную ночь, когда погибли дети мои, когда пал Ариндал могучий, когда угасла любезная Даура!

Даура, дочь моя, ты была прекрасна, прекрасна, как месяц на холмах Фуры,[294] бела, как летучий снег, нежна, как веяние ветерка! Ариндал, твой лук был туго натянут, быстро летело копье на поле брани! Твой взор, как туман на волнах, щит - багряная туча в бурю. Армар, прославленный в битвах, пришел снискать любовь Дауры. Недолго его отвергали: радостны были надежды их друзей.