Поэты пражского «Скита»

Из хаоса оледенелых рифм
Лишь несколько пытаюсь вырвать слов живых,
И знают только сны
О творческой неутоленной боли.
Но, как актер, в усильи все обнять,
Лишь для единой предназначен роли —
Так размотаться силится клубок,
Но не распутать сотни длинных нитей,
И жизни всей заученный урок —
Опять свивается в клубок событий.
И сердца бешеный, ненужный стук
Томит, как неизбежное проклятье,
И разорвет его растерянный испуг
Все тех же рук бессменное объятье.

Прага, 1926

«О, не сжимай в тиски тоски…»

О, не сжимай в тиски тоски,
Паучьей скукою не мучай…
Через небесные пески
Метлой взлохмаченные тучи

Вздымает ветер, в ночь причалив.

На башне хриплые часы
Вторую смену простучали…

И сердце в пропасть, как стрела.

Стремглав тупою мукой ранит,
Моя Тарпейская скала[91]
Передо мною четко встанет.

И будет этот темный гнет

Мне искупительною пыткой,
И смерть, как мать, мне поднесет
Свой избавительный напиток.

И миг мелькнет, как на экране,

Приникнет к ране жадный клюв,
И человеческих страданий, утрат, исканий
Найду предел, к земле прильнув…

Прага, 1926

РОМАНТИЧЕСКОЕ [92]

О, жизнь моя все глуше, глуше,
Все меньше уходящих сил —
Обломком брошенный на суше,
Корабль мой к цели не доплыл…

Он плыл, сверкая парусами,

За снами пламенной земли,
И звезды синими цветами
Над океанами цвели.

В провал времен года летели,

Померкли звездные сады,
И вьюги водяных метелей
Смели их синие следы.

И волнами прибитый к суше.

Корабль мой к цели не доплыл.
О, жизнь моя все глуше, глуше.
Все меньше уходящих сил[93].

Прага, 1926 «Воля России». 1928. № 1

«Еще одна пустая осень…»

Еще одна пустая осень.
Еще одна седая прядь —
В воспоминаньи звонких весен
За пядью пройденная пядь.
Дарует осень тень страданья
Земле и каждому стеблю.
Я горький запах увяданья
До острой нежности люблю.
Опять бледнеет неба парус.
Прощай, прощай, моя земля!
Снегами медленная старость
Окутала твои поля.
И с новой верностью, навеки,
Сорвав последний лист с куста.
Устало опуская веки.
Целует смерть тебя в уста.

«Воля России». 1928. № 1

«Хочу не петь, а говорить…»