Поэзия Микеланджело в переводе А. М. Эфроса

Когда раба хозяин, озлоблен,
Томит, сковав, в безвыходной неволе,
Тот привыкает так к злосчастной доле,
Что о свободе еле грезит он.

Привычкою смиряем тигр, питон
И лев, в лесу родившийся для воли:
Юнец, творящий вещь в поту и боли,
Прибытком сил за труд вознагражден

Но иначе огонь себя являет:
Зеленых прутьев пожирая сок,
Он мерзнущего старца согревает,

Он юных сил в нем возрождает ток,
Живит, бодрит, опять воспламеняет, -
И вот уж тот любовью занемог.

Кто в шутку или впрямь изрек,
Что стыдно старцу пламенеть любовью
К высокому, - тот предан суесловью!

34 [27]

Высокий дух, чей образ отражает
В прекрасных членах тела своего,
Что могут сделать Бог и естество,
Когда их труд свой лучший дар являет.

Прелестный дух, чей облик предвещает
Достоинства пленительней всего:
Любовь, терпенье, жалость, - чем его
Единственная красота сияет!

Любовью взят я, связан красотой,
Но жалость нежным взором мне терпенье
И верную надежду подает.

Где тот устав иль где закон такой,
Чье спешное иль косное решенье
От совершенства смерть не отведет?

35

Скажи, Любовь, воистину ли взору
Желанная предстала красота,
Иль то моя творящая мечта
Случайный лик взяла себе в опору?

Тебе ль не знать? - Ведь с ним по уговору
Ты сна меня лишила. Пусть! Уста
Лелеют каждый вздох, и залита
Душа огнем, не знающим отпору.

Ты истинную видишь красоту,
Но блеск ее горит, все разрастаясь,
Когда сквозь взор к душе восходит он;

Там обретает божью чистоту,
Бессмертному творцу уподобляясь, -
Вот почему твой взгляд заворожен.

36 [28]

Скорбит и стонет разум надо мной,
Как мог в любви я счастьем обольститься!
И доводом и притчею живой
Меня корит и молит вразумиться:

"Что черпаешь в стихии огневой?
Не только ль смерть? Ведь ты же не жар-птица?"
Но я молчу: нельзя чужой рукой
Спасти того, кто к смерти сам стремится.

Мне ведом путь и блага и страстей,
Но втайне мной другое сердце правит;
Его насилье слаб я побороть.

Мой властелин живет меж двух смертей:
Одна - страшна, другая же - лукавит,
И вот томлюсь, и чахнут дух и плоть.

37 [29]

Когда моих столь частых воздыханий
Виновница навеки скрылась с глаз, -
Природа, что дарила ею нас,
Поникла от стыда, мы ж - от рыданий.

Но не взяла и смерть тщеславной дани:
У солнца солнц - свет все же не погас;
Любовь сильней: вернул ее приказ
В мир - жизнь, а душу - в сонм святых сияний.

Хотела смерть, в ожесточенье зла,
Прервать высоких подвигов звучанье,
Чтоб та душа была не столь светла, -

Напрасный труд! Явили нам писанья
В ней жизнь полней, чем с виду жизнь была,
И было смертной в небе воздаянье.

38 [30]