Поэзия народов СССР IV – XVIII веков

Все пировали, опьянясь вином,

И падали, забывшись крепким сном.

Сын шаха был один остаться рад,—

Давно хотел он развернуть халат.

Он развернул халат и увидал

Красавицу — превыше всех похвал.

Он был лицом прекрасным поражен,

Изображеньем любовался он.

Как на портрете краски хороши!

Нет, не халат — то горе для души,

Теперь ему совсем покоя нет —

Он на халате увидал портрет.

Чудесный, привлекающий сердца!

Не видел он прекраснее лица.

Чем больше смотрит отрок, не дыша,

Тем больше разгорается душа.

Не щеки — розы красные долин,

Не губы, нет,— то сахар и рубин.

Бутоном алым мнится нежный рот,

Никто кудрей чернее не найдет.

А брови — лук, спустивший стаю стрел,

Чтоб тех разить, кто на портрет смотрел.

Ее ресницы — черная игла,

По остроте кинжалы превзошла.

Стан гибок, словно ветка диких роз;

Над станом — кольца спутанных волос,

Как кипариса саженец, стройна.

Не зубы — жемчуг хочет скрыть она.

Царевич наклоняется вперед;

Лицом к лицу приник, целуя рот.

Любовь огонь в душе его зажгла,

Вонзилась в грудь ему любви стрела.

Сайфульмулюк, плача, просит у шаха позволения уехать

Сайфульмулюк сказал: «О властелин,

Довольно бед тебе принес твой сын.

Я пыль целую под твоей ногой,

Но как забыть мне облик дорогой?

Сильнее чести пыл любви всегда,

Вздох страсти погасил свечу стыда.

Ты предложи мне солнце, месяц дай

И гурию, украсившую рай,—

Не нужно мне возлюбленной другой,

Я без нее расстаться рад с душой.

Она — в какой бы ни жила стране,—

Дарована судьбою в жены мне».

Взял горе в спутники Сайфульмулюк,—

Не видит он друзей, красавиц, слуг.

Лишь к одному портрету взгляд приник,

Дворцом печали стал дворец-цветник.

И день и ночь смотрел он на портрет.

Конца его слезам и стопам нет.

Он говорил: «Где я тебя найду?

В каком высоком, сказочном саду?

Где мне искать тебя, в каком краю?

Где я увижу красоту твою?

И щек моих запавших желтизна

Расскажет всем, как боль моя сильна.

Но кто о том тебе доставит весть,

Об этой боли скажет все как есть?

Любовной страсти пенится вино.

Лишился чувств твой кипарис давно,

Рыдает кровью чаша без тебя,

Свеча сгорает, плача и любя.

Передо мною чанг стоит, склонен,

Меня жалея, испускает стон;

Рубоб, припомнив горестный мой путь,

Вопит в тоске, себя колотит в грудь;

Вот выгнул шею бедный мой танбур,

Смотри, как плачет, горестей и хмур;

От стонов мусикар весь как в огне,

Канун рвет грудь, печалясь обо мне.

И долгой ночью, и при свете дня

Они рыдают, глядя на меня».

Как желтый лист осенний, он поник,

Уста теперь — шафран, не сердолик.

Забыл и разум и терпенье он,

Ушел от мира и покпнул трон.

Сломило горе старого отца,

Мать проливает слезы без конца.

Когда любовь твой верный спутник,—

Будь шахом, не уйдешь от нищеты.

Нет для любви различья вер и стран,

Язычников, неверных, мусульман.

Когда любовь сильнее, чем гроза,

То ослепляет разума глаза.

Но только тот поистине влюблен,

Кто так же предан, так страдал, как он.

Разлуки яд — и тот ему как мед;

В тоске любви — усладу он найдет.

Любовь — как море, где бурлит волна,—

И угрожает гибелью она.

Но это море — всех влюбленных друг,

Сюда входящим незнаком испуг.

Тот пьян навек, кто пьет любви шербет,

Глух к увещаньям, чтит ее завет.

Стань, как шафран, желтей осенних трав,

Одну любовь владычицей избрав.

ИСМATИ БУХОРОИ ТАДЖИКСКИЙ ПОЭТ ? - 1426

* * *

Если душа от рожденья не терпит насилья и зла,

Помни всегда, что дворец богача для тебя кабала.

Помни, что черствого хлеба кусок со стола своего

Кажется слаще, чем розовый сахар с чужого стола.

В жизни, как птица Хумай, удовольствуйся костью одной.

Мухой на мед подлецов не лети, а трудись, как пчела.

Знай — все сокровища мира не стоят зерна ячменя.

Пусть во дворце нищеты и твоя раздается хвала!

* * *

Разум спросил я: «О мудрый, деяний творец,

Мыслей великих основа, вселенной венец!

Если ты в силах,— ответь на вопрос: почему

Редко для добрых сердец отмыкают ларец?

Славный мудрец не получит вовеки того,

Что без труда получает презренный глупец?

Щедрому — жизни его не подарит эмир?

Грудами золота жалкий владеет скупец?

Труженик черствою коркой насытиться рад,

А подлеца и льстеца пригласят по дворец?»

БАДРАДДИН ХИЛАЛИ ТАДЖИКСКИЙ ПОЭТ ? — казнен в 1529 г.

* * *

Лишь приподнимешься, блестя, ты в ранний час на ложе,

Украсит все небесный свет, и ты украсишь тоже,

Прекрасней каждой розы ты, стройнее кипариса.

Какое благо красота и эта нежность, боже!

Сказала ты — мне жизнь отдай, свое сожги ты сердце.

Они твои, вели — и все свершу я для пригожей.

Иль ты душа? Она во все проникнет и исчезнет.

Иль жизнь? Ведь ей возврата нет. Быть с ней желаешь схожей?

Когда б, нарцисс, ты первый взгляд ко мне склоняла утром,

То это — ведай ты — всею мне было бы дороже.

Быть одному — какая боль, какое это горе!» —

Так стонет сердце в дни разлук, а ты псе строже, строже.

Ты на балконе, может быть, блеснешь луною нежной.

Все бродит Юный Месяц, ждет, глядит,— к тебе не вхожий.

* * *

Все, влюбленные в красавиц, к ним стремлением полны,

Но красавицы сильнее во влюбленных влюблены.

Красота горда любовью, красотой горда любовь.