Поэзия народов СССР IV-XVIII веков

О, наш мастер! Так прекрасны образцы его труда,
Что китайским живописцам не достичь их никогда!

Словно кровью соловьиной, вся ладонь обагрена, —

Будто в розу превратилась! Но рука его тверда.

Взял он кистью тростниковой у тюльпана черноту —

Подсурьмить глаза живые чаши светлой, как вода.

Если мастер несравненный начинает рисовать,

Пальцы прочих живописцев каменеют от стыда.

И сердца их разъедает зависть едкая, как желчь, —

Желтой ржавчиной покрылись — это худшая беда!

Есть тетрадь для рисованья у кумира моего —

Там цветник благоухает, сердце тянется туда.

Соловьиные ресницы он для кисти раздобыл:

Дивно-тонкому узору чтобы не было вреда.

В пиале кипит и блещет небывало алый цвет,

А лазури этой рады были б райские врата!

Желтизна плодов садовых, — если вздумаешь сравнить

С этим золотом цветущим, и бесцветна и седа.

Побледнел и сам Иосиф, знаменитый красотой,

В паланкине скрылся, будто наступили холода.

Эта кисть дает начало Нилу — радостной реке,

Под землей весенним светом разгорается руда.

Деревцам своим велит он самоцветами цвести, —

Их весна, не увядая, будет вечно молода!

Там, где вьющиеся розы все земное оплели,

Где в потоке трав цветущих за грядой бежит гряда, —

Будто собственные пальцы, верен мастеру калам,

Кисть не знает принужденья, дружбой мастера горда.

Строгий циркуль изумляет живописцев наших лет, —

То, что мудрому забава, им — жестокая страда;

Как простой красильщик — палкой, кистью действуют они.

Как подобных самозванцев терпят наши города?

Руки лживым подмастерьям страх колодками сковал, —

Но, когда бежать им надо, ноги быстры хоть куда.

Кисть была для них метлою — путь за ними замела,

Много было нерадивых — все пропали без следа.

Славен мастер хитроумный! Мудрой, любящей руке

Глина серая годится для цветка и для плода.

Снова жизнь в меня вдохнуло лицезренье красоты, —

Жаль, потерянными были все прожитые года!

Сколько в жизни промелькнуло гиацинтовых кудрей, —

Кисть любовника природы приманила их сюда.

Ветви, прыгнув из картины, вслед бегущему бегут,

Так и ловят за одежду, — стала вся она худа.

О приятель-виночерпий! Отрезви меня вином.

Вновь шумит вино волною, — дай забросить невода.

Новый лад опять уловим — вновь напев перемени!..

Не грешно ль молиться краскам? «Нет» скажи мне или «да»!

От пристрастия к искусству обезумел Саидо,

В упоении хотел бы жить до Страшного суда.

Касыда хлебопеку