Поэзия перевода. Избранные переводы Ханоха Дашевского

«Что за символы были на наших знамёнах…»

Что за символы были на наших знамёнах
в дни Синайской пустыни, в дни Царства Давида?
И подобно кому нас могуществом благословляли
Праотец наш и Законодатель[65]

?И сбылись те великие благословенья:
Змей и Лев, и Орёл – мудрость, сила и власть,
на царях Самарии[66] и Иерусалима…
Но свершилось проклятье – и рухнул наш стяг.
По закону народа, проигравшего бой,
воркованьем голубки стал клич боевой,
стало блеяньем жалким рычание льва.
Но настанет пора – колесо повернётся,
и придёт этот день: день поднятия флагов,
по закону народа, вознёсшего меч.
Будет ворон на знамени вышит
предрекающий гибель врагам – как живой,
и ведущий ряды наши первые в бой:
в память воронов тех, кому домом родным
были семьдесят наших изгнаний[67], а пищею – прах
и глаза наших мёртвых в кровавых снегах.

«Тот, на ком моя тень – в тени факела он…»

Тот, на ком моя тень – в тени факела он:
не узнает свой дом,
даже близких забудет.
Ибо взору его открывается вдруг
то, что скрытым казалось за ближним холмом:
даль до края земли, за которой
как на утре Творения, высятся горы,
а над ними – огонь первозданной зари.
Вырывается плоть из теснин на простор
по закону стремленья, манящего сердце и взгляд —
и уходят дома, отступают деревья назад,
и поля и долины серебряных рек.
И в сиянье дороги идёт человек…
Голосистые птицы
за плечами его остаются, и только орёл
распростёр свои крылья над ним
и зовёт за собою вослед:
в небеса, где горит восходящий рассвет.

«Облаков виноградины тёмных и зелень от края до края…»

Облаков виноградины тёмных и зелень от края до края,
и сверкает плавник серебристый, из вод выплывая.
Нет пейзажа такого на склонах восточных Иерусалима,
ибо место пророчества здесь, и земля эта жаром палима.
Золотистые днём, здесь лиловы под вечер узоры,
словно шкуры оленей и львов на себя натянули здесь горы.
И не страшно, что древние львы и олени
встанут вдруг ото сна – и, свидетели всех поколений,
устремятся наверх, до небес доставая…
Может, спрыгнуть с горы, словно вдаль улетая?
И лететь к Иордану, как птица, крылами хранима,
возвещая союз Иордана и Иерусалима!

Из цикла «И он тоже плоть»

Сущность моря и суши