Поэзия Приморских Альп. Рассказы И. А. Бунина 1920-х годов

Казалось бы, разница между мечтой и воспоминанием незначительна, однако она серьезно усложняет и углубляет описание города. Бунина часто сравнивают с Прустом[253] и наделяют характеристиками, почерпнутыми из постпрустовской критики, что справедливо, прежде всего, потому, что сложная текстура времен и модальность бунинского повествования может быть косвенно связана с бергсонианской идеей «воспоминания-образа», существующего в тесной связке с «чистым воспоминанием» и восприятием[254]. Память в философии Бергсона – это не прямая трансляция из прошлого, она подключает к себе творческое воображение, создающее целый спектр различных смысловых оттенков. Напряженность бунинского текста также обеспечивается заполненными или незаполненными лакунами, моментами обманчивого тождества. Бунин намеренно разнообразит и умножает целый ряд несходств между тем городом, что всплывает в памяти героя, и тем, который здесь и теперь предстает перед глазами рассказчика. Одни и те же локусы читатель видит совершенно различными, мечта превращается в реальность, но мнимую. Если от философских параллелей прибегнуть к параллелям литературным, то можно почувствовать влияние, оказанное на «Поздний час» элегией-Heimkehr («Вновь я посетил…» А. С. Пушкина, «Запустение» Е. А. Боратынского и мн. др.) Элегия такого типа предполагает сопоставление картин прошлого и настоящего: до отъезда и после возвращения. Лирическая эмоция развивается на основе сходства, волнующего узнавания прошлого в настоящем, и в то же время на основе установления отличий между «тогда» и «теперь», вызывающих печаль, горечь утраты.

Русский город, где оказался герой «Позднего часа», – мифопоэтическое пространство, несущее в себе прозрачную символику. В город ведет мост через реку, и это, конечно же, мост, перекинутый между двумя мирами. Город начинается у собора и заканчивается кладбищем, и дорога между этими двумя точками сакрализованного пространства может символически обозначать и жизнь самого героя, и историю города, как и всей страны в целом. Река с каменным мостом через нее, собор, церковь Михаила Архангела, пожарная каланча, гимназия и рынок, кладбище на окраине есть едва ли не в каждом старом русском городе. В тексте ни город, ни река не названы, это особенно ощутимо на фоне поименованных Парижа и Сены, и придает нереальность и обобщенность русскому пространству. Как для Бунина, так и для многих других писателей подобный способ художественного обобщения не заключает в себе ничего необычного (к примеру, Город в «Белой гвардии» Булгакова, списанный с Киева, но не названный), однако у Бунина этот прием имеет свою специфику.

Ландшафтное, топографическое чувство Бунина настолько точно, что каким бы обобщенным ни было описание, в нем все равно опознается город его юности, Елец. Это вовсе не обязательно для понимания рассказа, как не обязательна вообще любая связь с реалиями в художественном тексте, однако здесь узнавание добавляет в рассказ пронзительную лирическую ноту. Елец опознается по прямой главной улице, начинающейся за рекой и ведущей от собора (в реальности – Вознесенский собор, построенный в конце XIX в.) к старому кладбищу (во времена Бунина улица называлась Орловской, сейчас – Коммунаров); узнаваема пожарная каланча на ней; чуть в стороне, на Успенской (ныне Советская) – старое каменное здание мужской гимназии, где учился Бунин[255], – все это сохранилось по сей день. На той же Успенской и на ее пересечении с Архангельской располагались торговые ряды, о которых говорится в рассказе: Скобяной, Мучной, Обжорный. Легко представить «реальный» маршрут героя «Позднего часа»: придерживаясь Орловской, он сворачивает на Успенскую, потом возвращается назад, к мужскому Троицкому монастырю на той же Орловской («На выезде, слева от шоссе, монастырь времен царя Алексея Михайловича» (7; 42))[256]. Совпадают не только реалии, аналоги которых, конечно, могли быть в любом русском уездном городе, важна их последовательность, которая выдержана в соответствии именно с елецкой топографией, поэтому маршрут героя-рассказчика можно почти в каждой детали сверить по карте[257].

Из ранних произведений Бунина в связи с «Поздним часом» вспоминается еще один елецкий текст – рассказ «Над городом» (1900)[258], где неназванная церковь (в реальности – храм Покрова Пресвятой Богородицы) синекдохически замещает город:

…Теперь даже огромный купол церкви был наравне с нами, а под ним – разноцветные крыши города, сбегающего к реке, улицы и переулки между ними, грязные дворы, сады и пустоши (2; 201).