Поэзия социалистических стран Европы

Мир начинался при сотворенье
большим одиночеством человека.
В каменном этом, скучном раю
змеи шипели и волны шипели,
и оставалась от этого после
в сердце зеленая рана тоски…
После явилась Она.
Словно львица,
рану она языком зализала,
тесно прижалась к нему
и сказала,
тайну ему величайшую выдав:
— Вот я, — сказала, — смотри, я твоя!

— Вот я, я твой! — он ответил.—
О боже,
как повторяется это!
Мы тоже
рядом сидим все на той же скале,
и говорим мы, наверно, похоже —
шепчем все те же молитвы влюбленных,
вновь открываясь ветрам и волнам,
что, приближаясь по берегу к нам,
наши сердца обнаженные лижут…
Ну, а когда она снова уйдет,
так же внезапно, как прежде явилась,
вновь мне останется каменный рай
и одиночество человека,

век обреченного плыть на скале
к дальнему берегу, следом за нею,
следом за нею, за той, что ушла.

Пепел на звездах Перевод Б. Слуцкого

Воспоминанье, скрючившись, приходит
к юности,
на ее могилу.
Эта могила — на большом кладбище,
где немые колокола
беспрерывно звонят по мертвым
с безмолвных сторожевых башен.
В могиле

покоится закованная в цепи юность.
Над нею —
плакучие, как ивы,
куски ржавой проволоки
свисают с бетонных столбов,
как обезумевшей колдуньи космы.
У могилы,
подобная молящейся старухе,
сидит любовь, нелюбленная, первая.
Что ж, если вы вдвоем сюда пришли,
молитесь тоже вместе —
ты, скрюченное воспоминанье,
и ты, так и не ставшая невестой.
Молитесь грубыми, святыми словами проклятий

за тех, чей пепел покоится на звездах.
Молитесь, чтобы люди,
когда придет любовь,
любили не откладывая,
чтобы огонь больше не жег посевов
и больше никогда не приходили
вы, скрюченные, словно старики,
искать свои могилы
и просить за тех,
чей пепел там, на звездах.

Освенцим Перевод Б. Слуцкого

Самое страшное, что люди сами

уготовили людям такой удел.