Поэзия социалистических стран Европы

Не я был первым, не я — последним,
кто вскочил на коня, чтоб скакать навстречу свободе —
надо мной проносились воспоминания юности,
знамена яростных битв, поцелуи, что ранили сердце.

И вот мои сумы наполнены свежей добычей,

я раздам ее тем, кто был менее ловок и счастлив,
кто выбыл из битвы, прежде чем наступил вечер,
прежде чем вспыхнули яркие костры надежды.

В этой битве братья обрели подлинных братьев,

мы горели и крепли в одной купели,
где-то билось за нас много чистых сердец,
в них сквозь боль и страданья зрели победы.

И однажды нежданно, как смерть,

мы двинулись к городу, непроницаемо замкнутому в тернии,
мы принесли с собой сокрушительный ключ,
что запирает и отпирает любые ворота.

Свобода, весть о твоем приходе сияла так ярко,

что все, кто не верил в тебя, были ввергнуты в гибель.
Мирно ходят ныне стада на пастбищах наших,
и с улыбкой в постелях своих пробуждаются дети.

Внутри круга Перевод Ю. Гусева

И вот мне семьдесят два года,
Нет, вы только представьте:
паренек из захолустного городишка
вот так взял и отправился в мир,
чтобы найти и понять гармонию
видимых и невидимых явлений,
потому что все ему было не то и не так.

Пешком, на телеге, на поезде

стремился я к цели,
которая мне самому была неизвестна,
Первые испытания для наивной души,
Все, с чем встречался,
я складывал в заплечный мешок —
небо и землю, шорох ветра,
строки стихов, голодные обмороки,
сиянье глаз женщин, любимых мною.

И вот мне семьдесят два года,

Но я и нынче все тот же,
что раньше.
Ничто меня не удовлетворяет,
все мне не то и не так.
Видно, испытания мои еще не закончились,
но я уже не мечусь то туда, то сюда,
высунув от усердия язык.

Сижу за закрытым окном,

чувствуя себя немного уставшим.
Много курю
и вспоминаю о девочке из моего детства,
что сидела под дикой сливой
и вышивала синие цветы
на белой полотняной скатерти.

Вводные строки к одной книге Перевод Ю. Гусева

I

Если б я родился музыкантом
я бы стремился
перебороть шумы мира
с помощью стройных звуков.

Если б я родился архитектором

я бы строил людям
не квартиры а домашние очаги.
Я одарил бы их
светом цветом и тишиной.

Но поскольку я поэт

я хотел бы так же четко и ясно
говорить на языке слов
как математики
говорят на языке чисел.

II

Во мне
суровом и упрямом человеке
(как меня обычно характеризуют)
живет еще и маленький боязливый мальчик.

Этот мой тайный двойник

слыша как другие
читают вслух мои стихи
горестно вздыхает:
О вот значит какой я несчастный
какой печальный и беззащитный
один-одинешенек в целом свете.

III

He плачь не грусти малыш
я твой панцирь и твое оружие
когда я умру
ты останешься жить в моей поэзии.