Права, права… На все ты вправе,пока одет ты этой явью,наследьем, властью, как и тоюпылающею нищетою,что в лоб тебе удары сыплет,венчая огненной короной,и тычет в руки твои скипетр,пожаром гнева раскаленный.Гордись! От сердца эти знакипредназначенья. Ты не всякий,а избранный. Бороться будешьты с тиранией древних чудищ.Готовься! Серый плащ накинув,крадись, никем не обнаруженв одежде простолюдинови сказочном всеоружье.Змеиный жир и конский волос,коварство, предков вещий голос —все в ход! Любой отпущен будетгрех! Победителей не судят!Хитри! Громада добра людаждет чуда от тебя, ждет чуда,а иначе палач подыметмеч на тебя — и кончишь худо!О, гордо-сладостное правопрезреть всех богачей, их славу,их спесь, весь облик их блестящий,всю сласть их милости пьянящей,как презирали они самии вопль, и вонь народа в рабстве,который в сердце твоем знамявздымает и зовет сражаться.Куда б ни вознесенный,с одеждой этой и с коронойне расставайся. Пусть ничтововеки не подавит тотмятеж, который доведеткогда-нибудь тебя до смертии сунет в мертвый твой оскалупрямо-твердые вопросы,чтоб смертию ты смерть попрал.
Вопрошающий
Перевод Д. Самойлова
«Чьи, чьи?» — откуда этот свист,что там за маленький артист?Не знаю сам, ищу и тути там — и все напрасный труд.«Чьи, чьи?» — качается воследпустая ветвь, а птахи нет.Порхает пыль — уж нет ли там?Там нет. Искать ли по кустам?«Чьи, чьи?» — пытает не шутя,как любопытное дитя.И хоть он спрашивать горазд,других вопросов не задаст.На миг притихнет — вот он где:там, на копне, там, на скирде.«Чьи, чьи?» — не устает кричать.Никто не хочет отвечать.«А это чьи? А это чье?» —опять берется за свое.Повсюду слышен этот звон.А где певун, а где же он?Наверно, думает певун,ведь птичий ум незрел и юн,что всей землей владеет тот,кто отдает свой труд и пот.Ты, удивленная сверх мер, —поэзии прямой пример,надежда, дай же нам ответ… А он летит, как беглый свет.