Поэзия зла

– От кого поступил звонок? – осведомляется Лэнг.

– Я только знаю, что от кого-то из жильцов, – Даниэль пожимает плечами. – А меня вызвала офис-менеджер.

– Вы, – я также указываю на офицеров, – или кто-нибудь из вас видел того человека?

– Нет, – отвечает Даниэль за всю группу. – Мне позвонили, и я пришел. Обыскал здание, но никого не увидел. А когда вышел, полиция уже ждала.

Я откидываю куртку и упираю руки в бока.

– Хоть какое-то описание у нас есть?

Даниэль отвечает, снова один за всех:

– Мне сказали, что он в худи с капюшоном и бейсболке.

Лэнг немедленно указывает полицейским, от которых толку пока нет:

– Ступайте на поиски.

Они послушно исчезают, а я сосредотачиваюсь на Даниэле:

– Позвоните в офис и разузнайте, кто первым подал сигнал.

На этом я от него отворачиваюсь, рассчитывая на содействие вопреки гангстерской татуировке, и указываю Лэнгу на мой подъезд:

– Надо бы взглянуть на запись с камеры, установленной Уэйдом.

Лэнг без слов открывает дверь; я вхожу первой и поднимаюсь по узким ступеням. Возле квартирной двери мы оба хватаемся за оружие, не вытаскивая его наружу. Я проверяю ручку: дверь заперта, что, впрочем, ничего не значит: незваный гость мог запереть ее за собой изнутри.

Я осторожно ее отпираю и кладу ключи в карман. Лэнг даже не думает посторониться; входит первым, а я за ним. Пока он обходит квартиру, я ставлю сумку на пол и опускаюсь на колени рядом с компьютером, который Уэйд оставил на столике при входе. Приступаю к просмотру записи. Вот он, здесь. Мужчина в худи с капюшоном. Стоял у моей двери, повернувшись ко мне спиной.

Лэнг заканчивает обыск, убирая оружие в кобуру. Я нажимаю «пробел»; изображение замирает на паузе.

– Он есть на записи, снова у меня под дверью.

– Это был не Ньюман, – говорит мне Лэнг.

– Как же не он, когда он? – изумляюсь я.

– Ньюман дома. Патрульный постучал в дверь с проверкой. И тот сам ее открыл. Глава 55

Я бросаю взгляд на запись, на застывшее изображение мужчины в худи; по спине у меня пробегает холодок.

– Но это же Ньюман, – растерянно настаиваю я. – Ньюман на записи с моей камеры безопасности. То, что он в момент проверки оказался дома, ничего не значит. Он был здесь и метнулся домой. Все просто и ясно.

– Сколько он пробыл здесь на камере?

– Полчаса. Такой вот смелый и лихой. Ушел с час назад.

– И как же он сумел добраться до Уэстлейка? – озадаченно спрашивает Лэнг.

– Так ведь в запасе у него был целый час, и дороги свободны, – выдвигаю я аргумент.

– Представляешь, какой путь ему бы пришлось проделать? Час гнать машину, затем вбежать к себе в дом… – Перечисляя, Лэнг загибает пальцы: – Затем раздеться, лечь с женой в постель, поцеловаться или поругаться – уж как там у них заведено, – и все это до того, как постучала полиция. Жена по-любому стала бы допытываться: это же подозрительно – муж врывается в дом, кидается в кровать, а затем сразу же в дверь ломятся копы…

– Может, они спят порознь. Так и удавалось ускользать Убийце Золотого Штата^[9].

– Или же это не он, – предполагает Лэнг, – а тот тип, что убил твоего отца. Его ведь до сих пор не нашли. Это не мог быть он?

– Той ночью он мог меня прикончить. Но даже не попытался. И с чего ему так надо мной издеваться? Он даже не стал насмехаться над моим отцом, который засадил его в тюрьму. Нет, это не он. С чего это вообще пришло тебе в голову?

Лэнг проводит рукой по волосам.

– Вся та история с Робертсом. Твой отец: вот что у вас с ним общего. И того козла, что убил твоего отца, мы так и не поймали.

– Общее у нас с Робертсом – дело Саммера. Ты даешь Робертсу себя отвлекать, а возможно, это именно то, на что рассчитывает Поэт. Что может быть надежнее для отвлечения правоохранителей, чем похитить одного из них?

В проеме открытой двери появляется Даниэль.

– Звонок анонимный, – сообщает он. – С неустановленного номера. Звонил мужчина.

Мой взгляд устремляется на Лэнга:

– Одно к одному. То же, что и вчерашний звонок. Это одно и то же лицо.

Даниэль кивает на компьютер с застывшей картинкой:

– Вы его засняли на камеру?

Я невольно напрягаюсь, оттого что этот парень не из полиции и я его не знаю. От слова «совсем». Даниэлю пора на дежурство, я собираюсь с ответом, но Лэнг пока не готов к тому, чтобы с ним распрощаться.

– Даниэль, – обращается он, – скажи-ка мне вот что: как это ты устроился охранником с такой вот татухой на руке? Давно из банды?

Спина Даниэля чуть заметно напрягается.

– Полицейские в основном и не знают, что значат эти буквы. А вообще я уже давным-давно оттуда ушел.

– Интересно, когда? – присоединяюсь я. – Насколько я слышала, конкретно эта банда славится своей жестокостью.

– Когда мне было восемнадцать. То есть пятнадцать лет назад. Сразу после того, как шмальнули моего папашу.

– Он тоже был в банде? – предполагаю я.

– Он меня туда и втянул, – подтверждает Даниэль.

Что в принципе не редкость. Эти дети следуют за своими отцами, братьями и сестрами в свое беспросветное, гибельное будущее.

– Это было в Сан-Антонио, – продолжает он. – После меня отправили сюда, в Остин, к моей бабушке. А уж она придала моей заднице форму.