Погасни свет, долой навек

– Будто мне все еще девять, – проворчал мистер Гамильтон. Со всей галантностью он отодвинул стул и помог Элинор сесть к накрытому наскоро ломберному столику. – В твоей все еще стоит та железная дорога?

– Она на чердаке. Последнее крушение нанесло ей непоправимый ущерб. – Дамиан с улыбкой сел напротив Элинор. Он был в темных очках, и это вызывало смутное беспокойство. Приходилось напоминать себе, что яркий свет вредит его глазам. И что ж, по крайней мере, она не сидела касаясь его локтем.

Некоторое время все четверо ели молча, и Элинор себя чувствовала престранно. С одной стороны, на нее накатывала паника, потому что ситуация была неестественной и просто неприличной. С другой стороны, ее будто бы приняли в некий тайный клуб, мужской или, скорее, мальчишеский. А она… Как знать, не стала ли она на самом деле причиной всех бед этого семейства?

– Мистер Гамильтон, – переборов наконец неловкость, решилась спросить Элинор, глядя на старшего из братьев. – Почему конкретно я здесь? Что вам от меня нужно?

– Вы здесь для бесчеловечных экспериментов, – ответил со зловещей улыбкой Дамиан, и, кажется, сразу двое пнули его под столом.

– У вас определенно есть дар, мисс Кармайкл, – мягко сказал Грегори Гамильтон, бросая на брата укоризненные взгляды. – Вы единственная обратили внимание на след в гардеробной. И вы видели преображение миссис Симпсон, тогда как для меня она просто исчезла.

– К слову о следе. – Дамиан тронул ее руку холодными пальцами. – Расскажите нам все, что помните о том спиритическом сеансе. И не так путано, как сегодня ночью, пожалуйста.

Элинор быстро облизнула губы. И вдруг обнаружила, что нуждается в том, чтобы поделиться с кем-то своими воспоминаниями о том дне. Она хранила их слишком долго, не имея возможности поговорить. Месяцы в клинике отучили ее делиться своими переживаниями с посторонними, с тетушкой же Элинор порвала всяческие отношения раз и навсегда, не желая больше не только участвовать в подобном, но даже слышать о спиритизме.

Братья Гамильтоны и Франциск Форентье самым странным образом не казались ей посторонними.

– Это… это, как я уже говорила, был единственный раз, когда тетушка попросила меня о помощи. Ей нужно было призвать дух девушки моих примерно лет, умершей за год до того где-то во Франции. Я должна была стать проводником для нее. Я тогда, кажется, совершенно не боялась происходящего. В сеансах я не участвовала, но мне случалось бывать зрительницей, и все казалось таким простым, таким знакомым.

Элинор поежилась, вспоминая свои тогдашние чувства.

– С самого начала все пошло наперекосяк. Нас должно было быть пятеро на сеансе: тетушка, я, отец погибшей, ее жених и подруга. Имен и не вспомнить уже… – Элинор тряхнула головой. – Неважно. Нас должно было быть пятеро, а комната оказалась полна народа. Странных, темных, почти черных людей… они жались к круглому тетушкиному столу и…

Франк вдруг подсел ближе и положил руку ей на колено. Этот странный жест придал Элинор сил. Она даже смогла выдавить улыбку и продолжить.

– А потом появилось это… чудовище. Чернильный спрут. Он тянул свои щупальца во все стороны, хватал тех черных людей и пожирал их, проглатывал целиком. Когда он исчез, на полу остался выжженный след.

– Нет, все-таки это не Тень, – сокрушенно покачал головой Дамиан.

– Не думаю, что вообще знаю, о чем речь, – покачала головой Элинор. – Тетя каждый раз изобретала новые прозвища для духов, которых вызывала. Ламии, катакано, гении[26]. Иногда казалось, тетя вообще в это не верила.

– Тени, они как призраки, – пояснил Франк и посмотрел на Дамиана. – Я прав, Maitre?

– В примитивном понимании, – кивнул тот. – Тени были когда-то кем-то или чем-то и стремятся вновь вернуть себе бытие. Они легко проникают в мир людей и занимают их тела, однако они нематериальны, их невозможно коснуться или увидеть. Лишь принять в себя, дать Тени тело, что делают порой некоторые неосторожные медиумы. Часто это стоит им жизни. Суеверные люди обычно называют их «призраками», что, конечно, неверно. Призраков не существует. Лишь жадные до чужой жизни скитальцы.

Элинор содрогнулась от подобной перспективы. Мир и без того уже казался ей слишком пугающим местом.

– Не все так мрачно, мисс Кармайкл, – успокоил ее Грегори Гамильтон. – Большинство людей защищены своей верой.

– Едва ли это должно меня успокоить, – покачала головой Элинор. – Мой отец часто повторял, что мы живем в век неверия.

– Каждый во что-то верит, – покачал головой Дамиан. – Кто-то в Бога и силу креста, кто-то в знахарей и амулеты. И крест, и счастливая кроличья лапка помогают одинаково хорошо, если в них верить. У Грегори есть фамильное кольцо, спасшее существо не одного Гамильтона, а у Франка – четки одной доброй монахини, что когда-то очень нам помогла.

«А что у вас, Дамиан?» – захотелось вдруг спросить Элинор, но она промолчала.