Погоня за матерью

- Сомневаюсь. Мы ещё ни разу не удирали от них таким образом. Да и потом, зачем за нами следить? Скорее нас арестовали бы сразу.

Для июльской субботы прохожих на тротуаре оказалось неожиданно много. Мы с Вулфом расступились, пропуская подвыпившего забулдыгу, пьяно размахивавшего руками, затем снова сомкнули ряды.

- Нам непременно нужно останавливаться в отеле? - спросил Вулф.

- Нет. Ваши фотографии слишком часто мелькают в газетах. Сейчас мы завернем за угол и замедлим ход. У меня есть одно предложение. Сегодня утром, навестив мисс Вэлдон на Лонг-Айленде, я подумал, что нам может понадобиться надежное убежище, и попросил у неё ключ от её дома на Одиннадцатой улице. Он у меня в кармане.

- А за её домом не следят?

- С какой стати? Там же никого нет. Все уехали на Лонг-Айленд.

На углу мы немного постояли, дожидаясь, пока красный свет сменится зеленым, перешли на противоположную сторону Тридцать четвертой улицы и направились в сторону центра по Девятой авеню. Прыти у Вулфа уже слегка поубавилось, и мы перешли на более медленный аллюр.

- Осталось меньше двух миль, - успокоил его я. - А хорошая разминка на свежем воздухе позволяет поддерживать бодрость духа и форму. Таксисты же слишком болтливы. Стоит, например, одному из них ляпнуть во время обеденного перерыва: "Ниро Вулф сам вышел из дома. Я только что подбросил его на Одиннадцатую улицу", как новость эта мигом разнесется по всему городу. Можем, если хотите, заскочить в бар пивка попить и перевести дух. Скажите - когда.

- Арчи, это ты слишком много болтаешь. Ты разве забыл, как мы с тобой карабкались по черногорским скалам, словно горные козлы *(*См. Рекс Стаут "Черная гора")?

- Нет, этого я никогда не забуду!

По пути мы заглянули в магазинчик на углу Шестой авеню и Двенадцатой улицы, и в результате вошли в вестибюль дома Люси, навьюченные, как верблюды. Чего мы только ни набрали: ветчина, солонина, осетрина, анчоусы, салат, редис, зеленый лук, огурцы, апельсины, лимоны, персики, сливы, три сорта крекеров, кофе, масло, молоко, сливки, четыре сорта сыра, яйца, маринованные огурчики, оливки и дюжину пива. А вот хлеба покупать не стали. Если земной путь Фрица, непревзойденного хлебопека, оборвется, Вулф, наверно, хлеба больше и в рот не возьмет.

В десять минут восьмого, войдя в кухню, я избавился от львиной доли поклажи и засек время, а уже без четверти восемь, когда я закончил расставлять все по местам, Вулф успел состряпать ужин.

Конечно, соус для салата, который Вулф сварганил из компонентов, позаимствованных из буфета, уступал соусу Фрица, но я решил быть снисходительным: как-никак, выбор у Вулфа был невелик.

Размахивать кулаками или даже осыпать Вулфа упреками смысла уже не было. Он и без того стал теперь изгоем, разлученным с любимым домом, оранжереей, креслом и обеденным столом, и у него оставался один-единственный способ, чтобы вернуться домой с гордо поднятой головой. И у меня руки теперь были связаны, ибо я тоже сделался изгнанником, но ведь оставались ещё Сол, Фред и Орри. Мне показалось, что, покидая после ужина кухню, Вулф как раз и думал, что бы им поручить. Однако неожиданно он осведомился у меня, где находится детская. Я выразил сомнение, что там удастся обнаружить какие-нибудь улики.

- Ковер, - буркнул он. - Ты говорил, что видел в детской изумительный персидский ковер.

Вулф осмотрел не только этот ковер, но и все остальные, которые были в доме. Вполне естественно. Он любит хорошие ковры и слывет их знатоком, а возможность полюбоваться коврами вне собственного дома выпадает ему, по понятным причинам, крайне редко.

Пока я решал, где и как нам с ним разместиться на ночлег, Вулф в течение получаса катался на лифте, изучая особенности его механизма. Словом, вечер удался на славу. В конце концов мы с Вулфом устроились в двух гостевых спальнях на четвертом этаже. В его спальне пол был покрыт роскошным ковром; по словам Вулфа - фераханским, восемнадцатого века.

Воскресным утром я пробудился из-за того, что ноздри мои щекотал до боли знакомый и родной аромат. Пусть и слабый, но перепутать его было невозможно. Я встал, выбрался в холл и принюхался. Да - он, сомнений нет! Я спустился по лестнице, проник в кухню и - глазам моим открылось незабываемое зрелище. Вулф в рубашке с закатанными рукавами громоздился за столом и уплетал завтрак. Яйца au beurre noire* (*в пережаренном масле (франц.). Ниро Вулф играл в собственный дом.

Мы поздоровались, после чего Вулф сказал:

- Предупреди меня за двадцать минут до того, как будешь готов.

- Хорошо. С винным уксусом, что ли?

Вулф кивнул.

- Не лучший вариант, но, за неимением другого, сойдет.

Я возвратился в свою спальню.

А полтора часа спустя, расправившись с завтраком и приведя себя в порядок, я застал Вулфа в гостиной на втором этаже. Сидя в кресле, которое подтащил к окну, он штудировал какую-то книгу. Я был по-прежнему настроен соблюдать перемирие, а потому вежливо осведомился:

- Может, сбегать газетку купить?

- Как тебе угодно. Но только в том случае, если это нам ничем не грозит.