Погребенные

Вечерняя прохлада подхватила края длинного чёрного платья, порывом ветра швырнув в лицо запах тушёных овощей из приоткрытого окна madame Розетты. Я копошилась в маленькой сумочке, проверяя наличие того, без чего не пережила бы этот вечер: разбитый телефон, мятная жвачка и сигареты. Зажав одну между зубов, я привалилась сбоку к входной лестнице и набрала Робинса.

Однако он не ответил. Я сидела на ступеньках и как последняя дура разговаривала с дворовым котом. Пачка с сигаретами заметно опустела, но возвращаться в квартиру не хотелось. Мама умотала на свидание с доктором Робинсом, сделав вид, что ночью ничего не произошло. Но что-то точно случилось. С ней.

Нечто между котёнком и взрослой особью заурчало и потёрлось о мои икры. Примерно с десяток блох переселилось на меня, но впервые подобное не беспокоило. Я с интересом наблюдала за дворовой живностью, за его умными зелёными глазами, которые внимательно смотрели в ответ.

– Я схожу с ума, – тихо проговорила я, не в силах противиться внутреннему голосу, нашёптывающему о поразительной схожести Дориана, Вивиан и кота. Те же глаза, те же вертикальные зрачки, которые сужались каждый раз, когда кот крутил мордой, слегка щурясь от яркого холодного света фонарного столба…

Торопливо затушив о ступеньку сигарету и достав из сумочки побитый мобильник, я сделала то, что следовало сделать ещё очень давно. Синдром кошачьего глаза. Что ж, он хотя бы существовал. Старый добрый гугл любезно предоставил с сотню разных картинок, а следом выкатил целый список опасных патологий, сопутствующих заболеванию: порок сердца, низкорослость, грыжа, атрезия ануса.

Вивиан была невысокой, но низкорослой я бы её не назвала. А Дориан так вообще превосходил меня ростом, подходя под стандарты среднего половозрелого мужчины.

Люди с синдромом кошачьего глаза на фотографиях выглядели по-разному, но почти все безобразно. Я бы сказала, что кое-что в их алиби не клеилось, но, кажется, это было абсолютно всё. Взгляды, походка, повадки… и Эттвуд, господи…

У меня нервно задёргался правый глаз, когда на подсознательном уровне промелькнула до безумия абсурдная мысль: то, что вчера сидело у меня на подоконнике и Дориан…

Звук трущихся о щебень шин раздался как раз тогда, когда я уже встала и собиралась позвонить в психлечебницу. Маленькая, совсем не представительская машина семейного типа для поездок на дачу заехала во двор и остановилась.

– Аника! – Алекс вылетел из автомобиля, нервно теребя пуговицу, на которой держался тёмно-синий пиджак. Белая рубашка у горла была немного расстёгнута и, господи спасибо, никаких уродских галстуков.

– Ma tante! – высунувшись в окно, закричал маленький га…

Проглотив рыдание, я рассеянно улыбнулась.

– Мы… вчетвером?

Жена Робинса махала мне рукой и так широко улыбалась, что я удивилась, как у неё не заклинило челюсть от столь чрезмерной дружелюбности.

– Прости. – Он сжал мои локти потными ладонями и, слегка присев, чтобы я не запрокидывала голову, пробормотал: – Я не смог отказать сыну. Они уезжают через три дня. Он попросил меня…

– Ладно. Может, мне тогда лучше не ехать с вами?

Хотелось сесть и заплакать, но я просто стояла и наблюдала за тем, как сын Алекса корчит мне рожицы.

– Нет, – запротестовал Робинс, тормоша меня словно тряпичную куклу. – Аника, я… чёрт, знаю, насколько ужасно это выглядит, и мы так не договаривались, но обещаю, после ужина только ты и я, идёт?

«Господи, – подумала я, запрокинув голову и уставившись в небо, – если ты меня слышишь, знай, я тебя ненавижу».

Робинс суетливо открыл дверь пассажирского сиденья.

– Кас, Аника сядет с тобой. Веди себя прилично.

– Привет, Аника, – улыбнулась девушка, имени которой я не помнила и не планировала запоминать. Увидев её макияж и синее платье за тридцать евро из онлайн-магазина, засомневалась в том, что у Алекса хороший вкус на женщин. Соответственно сомнения распространялись и на мой счёт в том числе.

– Привет.

– Прости, – сочувственно улыбнувшись, немного тише прошептала она, – Кас настоял. Между мной и…

Забравшись в машину, Робинс упёрся головой в потолок.

– Моя в сервисе, а такси не ехало тридцать минут, поэтому опоздали, – объяснился он. – Это машина Мэгги. – Алекс дёрнул заевшим ремнём безопасности. – И мне очень интересно узнать, почему из тысячи машин она выбрала именно это корыто.

– Она мне нравится, – возмутилась Мэгги.

– Правда, моя мама красивая? – прокрутив указательный палец в носу, спросил Кас. Болтая короткими ногами, поскольку ростом был не выше гоблина, он вытер козявку о клетчатые брюки и принялся грызть ногти.

– Очень, – сухо согласилась я, отодвинувшись от него и в качестве барьера выставив подлокотник.

– Знаешь, Александр, мне уже надоело, что ты то и дело критикуешь всё, что я делаю, и всё, что мне нравится.

– Мне тоже очень многое надоело.

– Вот поэтому мы и развелись.

Ржавый гробовоз жалобно затарахтел, когда Алекс его завёл.

– Ладно, не начинай, – раздражённо, что казалось крайне несвойственно ему, бросил Робинс. – Ну что, все готовы?

– Да! – крикнул Кас, с недоброй улыбкой уставившись на меня.

– Аника?