Погружение

– Я тоже пыталась покончить с собой. – Я снова перебираю свои браслеты. Нил подается вперед, о кофе мы давно забыли, но я не могу заставить себя посмотреть ему в глаза. – Когда я училась в колледже… Кое-что произошло. Я тяжело это переживала. Ну и не нашла другого способа с этим справиться.

– Брук, мне так жаль. – Теперь он кладет свою ладонь на мою, но я отворачиваюсь, чтобы он не увидел выступающих у меня на глазах слез. Больше я ничего не рассказываю. Как сначала я лежала в больнице, восстанавливалась. А потом, когда думала, что поеду домой, в мамин паршивый трейлер, меня ждал сюрприз. Соседняя больница.

– Я просто не знаю, что с тобой делать, – сказала мама. – А вдруг ты еще раз такое выкинешь? Я не переживу.

Иронии в своих словах она, судя по всему, не увидела. Чему я только удивлялась? Она и раньше мной не интересовалась, с чего бы ей начинать тогда? Несколько недель я провела в той больнице, в серых стенах, с серыми полами и серыми пациентами. Каждый вечер я засыпала под эхо криков. Целыми днями лежала на той ужасной кровати, пружины матраса впивались мне в спину, и думала о человеке, из-за которого туда попала. Не о матери, а о том, кто действительно виноват. Я глотала злобу ложка за ложкой, и внутри постепенно росла ярость, которая превратила меня в совершенно неузнаваемого человека. Я лежала и ждала, считала секунды до того, как выйду. Представляла, как уеду так далеко, как только могу, от этого места, от матери, от всего. И потом, выйдя, так и сделала. Уехала так далеко, как могла.

– Наверное, многие из тех, кто осел здесь, прошли через что-то подобное. – Голос Нила возвращает меня в настоящее. – Приспособленные к жизни взрослые вряд ли станут сбегать на далекий тусовочный остров. Но нам это помогло. Санг – наша тихая гавань. Здесь мы наконец-то вписались, начали все заново.

Я киваю.

– Все просто волнуются, что если эти новости разлетятся, то острову конец. А это все, что у нас есть. Больше нам ехать некуда.

Он ставит локти на стол и опускает голову на руки, и у меня разрывается сердце. Я его понимаю. Я знаю, каково это – не иметь дома, куда можно вернуться. Я кладу ладонь ему на щеку, и он поднимает глаза на меня. Впервые за очень долгое время прикосновение к другому человеку не кажется странным.

Мне так не хочется портить это мгновение, но выбора нет.

– Нил. Мне кажется, я знаю, кто убил Люси.

Я вспоминаю видео: как подозрительно Даг оглядывался, уводя Люси с танцпола. Что-то произошло тогда. Что-то, что поможет найти разгадку. Я уверена.

Нил тут же выпрямляется, вся близость исчезает, а его веснушчатые губы складываются в удивленное «о».

– Думаю, это Даг.

Не знаю, чего я ожидала. Может, что на него обрушится осознание того, что он совсем не знает друга, с которым живет уже несколько лет, или будет упрямо все отрицать. Но я уж точно не ожидала, что он рассмеется.

Сначала он издает негромкий смешок, который перерастает в нечто похожее на истерический хохот. Он хватает ртом воздух, плечи у него трясутся.

– Извини, – говорит он наконец, пытаясь взять себя в руки. – Не стоило мне смеяться. Но Даг? Серьезно?

Я киваю и спешу рассказать ему о видео с Дагом и Люси, уверенная, что смогу его переубедить.

– Но это же Даг, – говорит Нил. – Он подкатывает ко всему, что шевелится, ты же знаешь.

Мне неловко. Я думала, что уж Нил-то поймет.

– Да, но в ту ночь Люси погибла. Он как минимум последний, кто ее видел. Он дал ей коктейль, а в полиции сказали, что в организме Люси нашли экстази. Может, он ей подсыпал? А потом он увел ее подальше от всех, а на следующее утро нашли ее труп? Ну правда, это не может быть совпадением. – Меня бесит, как звучат мои слова, но неужели никто больше не видит?

– Слушай, – Нил наконец успокаивается. – Извини. Просто ты не знаешь Дага так, как я. Да, он немного козел, когда дело касается девушек, но ему трудно. – Он прерывается, чтобы глотнуть кофе. – Если ты проболтаешься, что я тебе сказал, мне придется тебя убить – извини, еще рано так шутить, – но штука в том, что Даг не уверен в себе. На самом деле, он до сих пор ищет себя. Он вроде как разрывается: с одной стороны, ему хочется стать кем-то типа Фредерика – большим боссом всего курорта и так далее, а с другой – он все еще застрял в своих двадцати с небольшим. У него, как и у всех нас, было тяжелое детство, и я думаю, что он пытается заново прожить свою юность, которая в свое время прошла мимо него. И в том числе найти девушку, которая бы его понимала. Просто методы у него так себе.

– Да, но есть же видео, Нил. Как он уводит Люси.

Нил пожимает плечами.

– Наверное, он просто хотел ее склеить.

– Тогда почему он сказал, что не видел ее на вечеринке? – Я вспоминаю, как уверенно Даг соврал вчера вечером в Центре дайвинга, качая головой вместе с остальными.

Нил вздыхает.

– Ну, слушай. Если бы у тебя было что-то с человеком, которого через несколько часов после этого убили, стала бы ты об этом рассказывать?