Пойманный свет. Смысловые практики в книгах и текстах начала столетия

В своей книге Коллинз вступает в полемику, с одной стороны, со знаменитым американским ниспровергателем религии, биологом, «выдающимся эволюционистом» Ричардом Докинзом (издававшимся, кстати, и у нас[111]), который утверждал, что «вера в эволюцию предполагает атеизм». «Вера, – цитирует оппонента Коллинз, – прекрасная отговорка, замечательное оправдание для того, чтобы избежать необходимости думать и оценивать доказательства. Она – убеждённость вопреки отсутствию доказательств, а может быть, даже по причине их отсутствия… Вера, будучи убеждённостью, не основанной на доказательствах, является главным злом всякой религии». С другой стороны, оппонентами Коллинза становятся «некоторые религиозные фундаменталисты», нападающие на научные методы на том основании, что-де «полученные с их помощью знания опасны и недостоверны, а единственное надёжное средство раскрытия научной истины – это буквальная интерпретация священных текстов». В качестве «самого знаменитого сторонника» этой позиции Коллинз упоминает и цитирует некоего Генри Р. Морриса[112]: «Ложь об эволюции, – гневался Моррис, – доминирует в современной научной мысли и пронизывает все её сферы. Отсюда с неизбежностью следует, что на эволюционизме лежит основная ответственность и за гибельные политические преобразования, и за повсеместно ускоряющееся разрушение нравственных устоев и обращение в хаос социальной жизни… Когда наука и Библия расходятся, это значит, что учёные неверно проинтерпретировали собственные данные.»

Нет, Коллинз – не сторонник ни одной из предлагаемых крайностей (тут очень многое, думаю, определяет личный темперамент и особенности личного мышления). Он не готов принять сторону даже той умеренной точки зрения, представленной, например, «покойным биологом Стивеном Джеем Гулдом», – «наверное, самым читаемым популяризатором эволюционной теории после Докинза», – согласно которому наука и религия, рациональное исследование и вера попросту занимаются разными вещами и «должны занимать отдельные „непересекающиеся магистериумы“». Коллинз намерен их синтезировать.

В результате, правда, он не столько их синтезирует – сводит в непротиворечивое единство, – сколько запараллеливает, размещает на разных параллельных уровнях такого единства (вера размещается выше). По существу, он придерживается той же точки зрения, что и Стивен Джей Гулд: наука и религия занимаются таки разными вещами – наука отвечает на вопросы «как» и «почему», религия – на вопрос «зачем». С единственной, однако, поправкой: все эти вопросы и ответы – об одном, просто с разных сторон. «Учение об эволюции лишь проливает свет на методы, которыми Он действует»: Бог, полагает Коллинз, в самом деле создал людей – только не сразу из ничего, как сказано в Писании, а «путём эволюции» (такую позицию он именует «теистическим эволюционизмом»). «Исследование генома неизбежно приводит к заключению, что люди и другие живые существа Земли произошли от общего предка.» Однако «как ни интересно сравнение геномов, оно не отвечает на вопрос, что такое быть человеком. <…> у людей есть некоторые особенности, о которых нам никогда не сможет рассказать одна лишь последовательность ДНК, сколько бы мы ни собрали информации о биологических функциях.» Рассказать об этом может лишь «Нравственный закон» и «поиск Бога».

На неминуемо возникающий вопрос о том, почему же в книге Бытия ни о какой эволюции явным образом ничего не написано, Коллинз предлагает такой ответ: мы просто не знаем, как это читать. «Никому из людей» – несмотря на неиссякающее обилие версий – «не известно, что именно хотел сказать автор библейского рассказа о сотворении мира. Мы должны продолжить исследование этого вопроса!» И вообще, «если Бог, создав Вселенную, наделил людей умственными способностями для постижения законов, которые ею управляют» (заметим: для верующего человека всё это – априорные представления, поэтому Коллинз по существу доказывает то, что для него «доказано» и так: то, из чего он при доказательстве исходит!), «желал ли Он, чтобы мы отвергли этот дар? Могут ли знания о Его творении умалять Его или угрожать Ему?» Вопрос, как мы понимаем, имеет смысл только в случае, если в качестве предпосылки уже принято, что творение БЫЛО. Собственно научными средствами доказать факт творения он и не пытается, кроме разве тех самых общих соображений, согласно которым всё устроено слишком согласованно для того, чтобы возникнуть случайно; а сама по себе эволюция, будучи признана как факт, не способна обосновать мировоззрения – за ним приходится обращаться к вере.