Поющая раковина Одиссея

Магазин не работал, на двери была табличка «Закрыто». Должно быть, Стоян решил отдохнуть, подлечить синяки и ушибы.

В задумчивости Марина прошла немного дальше, и вдруг она услышала какой-то странный звук, доносящийся из сумочки.

Она подумала, что на телефон пришло какое-то сообщение, открыла сумку, но телефон не подавал признаков жизни, а звук, привлекший ее внимание, доносился из морской раковины, которую она теперь постоянно носила в сумочке.

Марина достала раковину, но та уже замолчала.

И тут Марина заметила еще один небольшой магазинчик, перед которым она стояла. Магазин, на который прежде она не обращала внимания.

Это было что-то вроде антикварной лавки. В витрине были выставлены серебряные чаши, бокалы, резные распятия, потемневшие от времени бронзовые и каменные статуэтки, безделушки, всевозможные шкатулки и табакерки.

Вся эта антикварная дребедень Марину мало интересовала, и не из-за нее она обратила внимание на эту витрину. Не из-за нее, а из-за старой, выцветшей гравюры в деревянной рамке, которая стояла на самом видном месте.

На этой гравюре был изображен отель «Далмация», но не такой заброшенный, отмеченный печатью разрухи и запустения, каким видела его Марина.

Отель на гравюре был ухоженным и оживленным, перед ним были разбиты клумбы и цветники, возле входа стояли старинные автомобили, прогуливались дамы в светлых нарядных платьях и господа в летних шляпах канотье, на окнах первого этажа были опущены полосатые маркизы…

И одна женщина особенно привлекла ее внимание…

Красивая женщина с высокой прической в нарядном платье стояла в дверях отеля, было в ней что-то знакомое.

Марина вошла в лавку, чтобы получше рассмотреть заинтересовавшую ее гравюру.

Дверной колокольчик глухо звякнул.

Хозяин лавки, мужчина лет шестидесяти с густыми сросшимися бровями, который внимательно изучал какой-то альбом, взглянул на Марину и тут же вернулся к своему занятию.

Внутри лавка была заставлена всевозможной антикварной рухлядью. Здесь были старинные стулья с гнутыми ножками и шкафчики с резными филенками, бронзовые настольные лампы, громоздкие торшеры и расписные шелковые ширмы, напольные вазы и часы в резных деревянных корпусах.

Между всеми этими сомнительными раритетами оставалось совсем мало свободного места.

Марина пробиралась среди этого антиквариата к подоконнику, на котором заметила гравюру, стараясь по дороге ничего не сломать и не разбить.

Вдруг из ее сумочки снова донесся странный звук, такой же, как тот, что остановил ее перед антикварной лавкой.

Звук, который издавала морская раковина…

И тут Марина увидела нечто, что мгновенно заставило ее забыть про гравюру.

К стене лавки было прислонено несколько старых пыльных картин, и среди них Марина увидела женский портрет.

Этот портрет был как две капли воды похож на тот, который Марина увидела на стене в отеле «Далмация», когда пришла туда первый раз, следом за Ариадной…

Марина вспомнила, как увидела этот портрет, это лицо в таинственном и магическом лунном свете, и направилась к нему.

Она взяла картину в руки и повернула к свету, чтобы лучше рассмотреть ее.

Строгий взгляд, высокие скулы, четкие темные линии густых бровей, глубокая складка у переносицы…

Хозяин лавки вновь оторвался от своего занятия, взглянул на Марину и проговорил:

– Вас заинтересовал этот портрет?

– Это ведь портрет Ариадны Одиссич?

Хозяин поднял левую бровь, в глазах его проснулся несомненный интерес.

– Да, это она… вы знаете, кто она такая?

– Владелица отеля «Далмация».

– Вы правы… это последняя владелица отеля «Далмация».

– А что, этот портрет раньше висел на стене в отеле?

– Может быть. Я купил его у одного старика, который когда-то работал в отеле. Если вас интересует этот портрет…

Но в этот момент дверной колокольчик снова звякнул, и в магазин вошла шумная пара средних лет, которая сразу засыпала антиквара всевозможными вопросами.

А Марина продолжила рассматривать портрет.

У нее появилась уверенность, что той магической ночью она видела этот самый портрет, не похожий, а именно этот…

И снова, уже третий раз за день, в ее сумке раздался странный, тревожный звук – словно таинственная раковина хотела ей о чем-то сказать. О чем-то важном.

Сама не зная зачем, Марина осторожно повернула картину изнанкой к свету.

И тут она увидела, что за край рамы засунут какой-то сложенный вдвое листок бумаги.

Снова в ее сумке пропела раковина…

Марине показалось, что на этот раз звук раковины был одновременно тревожный и торжествующий, словно раковина хотела сказать ей что-то очень важное.

И под влиянием этого звука или, может быть, какого-то неосознанного побуждения, Марина вытащила этот листок и спрятала к себе в сумку.

Тут к ней подошел антиквар, который отделался от пары шумных туристов.

– Если вас действительно интересует этот портрет, мы можем обсудить его цену. Я могу сделать вам большую скидку…

– Нет, извините, я живу в гостинице, и мне некуда повесить такой большой портрет. А везти его в самолете очень сложно… нужно оформить много документов…

С этими словами Марина поставила портрет на место и покинула антикварную лавку.