Поющая во тьме

- Эй! - она сильными хлопками по щекам привела его в чувство. - Не падай в обморок, как перегревшаяся на солнце девица. Если понадобится, я буду силой удерживать тебя в сознании.

Он невидящими глазами смотрел на холодные камни и приготовился к долгой, мучительной пытке, стиснув зубы. Но когда её нож начал вспарывать кожу на икрах ног, не удержался и вскрикнул от боли. Он едва не выкрикнул "за что?", но крик застрял в горле, так и не вырвавшись наружу. Он горько усмехнулся... За что? За то, что мучил и издевался, брал её без согласия, подавлял. За то, что переложил вину за гибель жены и ребенка целиком и полностью на её хрупкие плечи, вознамерившись уничтожить, стереть её в пыль. За всё приходится платить. Возможно, настал его черёд. Ани тем временем спокойными и точными движениями разрезала кожу. Если бы он стоял сейчас рядом с ней, непременно похвалил бы её работу, но сейчас он выполнял роль туши для мясника. Он взвыл в очередной раз и упёрся лбом в камень. Холодная испарина выступила на коже, его тело начала сотрясать дрожь.

- Нет, так не пойдёт.

Она отложила в сторону нож и подошла к нему, держа в руках продолговатый кусок дерева, обтянутый кожей.

- Открой рот и закуси это. Я не хочу, чтобы ты раньше времени помер от того, что прокусил язык до крови.

Он крепче упёрся лбом, отказываясь принимать предложенное.

- Упрямец, ты сейчас не в том положении, чтобы отказываться, - с этими словами она уселась на его спину и, крепко обхватив голову рукой, запрокинула её. Он крепче сжал челюсти, но преимущество было на её стороне. Она нанесла резкий удар в болевую точку на лице, заставляя его открыть рот, и всунула кусок дерева, крепко затянула специальные ремешки на затылке.

- Совсем другое дело. Теперь я не оглохну от твоих воплей, ведь я еще даже не начинала, - она взъерошила его волосы и вернулась к своему кровавому занятию.

Боли не было конца. Когда ему казалось, что хуже уже быть не может, одно малейшее движение Ани показывало, что он ошибался. Хуже может быть всегда. Она сосредоточенно кромсала его тело, не говоря ни слова. По его лицу давно уже текли слёзы, смешиваясь со слюной и кровью. Вместо криков из его рта вырывались лишь приглушенные стоны. Продольный надрез, короткий поперечный надрез... Она разрезала кожу вдоль позвоночника и отодвигала лоскуты в сторону.

Минуты медленно, слишком медленно складывались в часы. Воздух стал спертым , наполненным тошнотворным смрадом гниения и тяжёлым запахом крови. Под ним уже собралась огромная лужа крови, и ему начало казаться, что ещё немного, и он захлёбнется ею. Время от времени от ускользал в забытье, но глубоко погрузиться в спасительные объятия бесчувственного состояния ему не давала Ани́. Она грубо встряхивала его или наглым образом вторгалась в сознание, вытаскивая его назад, а у него просто не было сил поставить от неё заслон.

В очередной раз он открыл глаза и увидел перед собой её, сидящую у стены, перемазанную с ног до головы в крови. Она заметила его взгляд и вымолвила:

- Готовься, сейчас ты сполна отхлебнешь из чаши боли.

В его рассудке, балансирующем на краю пропасти, промелькнула мысль: а разве до этого не было боли? Но когда она вонзила нож у основания шеи, его мысли разом разлетелись на мельчайшие осколки. До этого самого момента боли будто не существовало, это было лишь её слабое эхо. А сейчас она вгрызалась в него, погружаясь в истерзанную плоть всё глубже, разрывая её.

Мучительная агония пронзила всё тело, она сжимала его в тесном кольце, грозясь сломать его, как сухую хрупкую веточку. Он проклял тот день, когда появился на свет, он пожалел о всех тех упущенных возможностях, когда ему выпадал шанс умереть, но он упорно цеплялся за жизнь. Зачем? Для того, чтобы сейчас боль сжирала его живьём, разрывая каждую клеточку?..

Новый приступ боли. Она казалась ему живым существом, перемалывающим его своими хищными челюстями. Он собрался с силами и начал биться головой о камень, намереваясь расколотить череп вдребезги, чтобы поскорее избавиться от мучений. Но ему на затылок легла рука, придавливая его с нечеловеческим усилием, лишая его возможности шевелиться вовсе. Второй рукой Ани́ ещё глубже проворачивала нож в ране. Кровь стекала по шее, ещё немного и вместо воздуха он будет вдыхать её, собственную кровь. Последняя вспышка боли была настолько сильной, что будто отбросила его мощным ударом далеко вниз, в бездонную черную пропасть.

***

Его хлестали по щекам, что было сил, и чей-то требовательный голос гремел в его голове. Проваливай, устало думал он, слыша всё будто сквозь толстую пелену. Оставь меня в покое. Но вместо этого какая-то часть него самого, та самая, что никогда не желала сдаваться, упрямо потянула его за собой на зов голоса. Ани запрокинута его голову и вливала в рот отвратительно-горькую и пряную жидкость, сильно пахнущую мускусом.

- Не вздумай выплёвывать, сукин сын. Я тряслась над тобой целый день не для того, чтобы сдох в самый последний момент.