Пока дышу - надеюсь

— Братцы, полундра! Полный вперёд! Покажем, какими бывают матросы в гневе. Айда к Керенскому, Керенский за всё ответит!

Гучков вздохнул с облегчением, глядя вслед толпе, которая многочисленными ручейками потекла в сторону Невского проспекта. Он даже позволил себе улыбнуться, представив, какая участь ждёт Керенского, и как он будет отбиваться от наседающих на него разъярённых матросов. И поспешил к телефону, чтобы сообщить об этом Родзянко и своим однопартийцам, заседающим в Таврическом дворце.

В это время в кабинете Керенского, оборудованном в Смольном, непрерывно звонил телефон, но трубку снимал не он, а прапорщик, специально назначенный для этого.

— Кто? — спрашивал Керенский у него.

Прапорщик называл, закрывая трубку ладонью. А Керенский уже решал: ответить или нет, сославшись на слабость здоровья. Раздался очередной звонок.

— Кто?

— Чхеидзе!

Керенский пожал плечами. Этому-то товарищу что надо? Забыл уже, наверное, как призывал солдат поднимать на штыки русских офицеров?

— Керенский!

— Саша, Саша, — в трубке послышался панический голос Чхеидзе.

— Что случилось, Карло?

— Саша, к Таврическому идёт толпа матросов, они хотят видеть тебя, срочно приезжай, ты нам нужен. Ты должен встретить их, они идут к тебе.

— Я плохо себя чувствую после ранения, не смогу приехать, разбирайтесь сами.

— Саша, твоя жизнь в опасности, если ты не встретишь их. Они требуют найти убийц своего Совета, а уж наказать их они и сами смогут. Ты же в Смольном?

— В Смольном.

— В Смольном? Тогда я отправлю их к тебе.

— Зачем, Карло? Пожалей моё здоровье. Успокой их сам, я и так уже пострадал и не смогу двинуть перед ними зажигательную речь. А ты как раз сможешь. Заодно и расскажешь о том, кто расстрелял Кронштадтский Совет.

— Я не знаю! Что ты такое гаварышь? — от волнения у Чхеидзе прорезался грузинский акцент, от которого сказанное им становилось непонятным.

— Соври что-нибудь, раз не знаешь.

— Как соврать? Скажи мне, если ты знаешь.

— Как обычно ты делаешь. Революция всё простит. Ты же Председатель Петросовета, а не я? Тебе и карты в руки, не всё же тебе отсиживаться за спинами других. Позвони Ленину, попроси его о помощи. У него с анархистами архихорошие отношения, может и поможет. Расследование идёт, пока не знаю я ничего про убийц. Не знаю…

— Ты что гаварышь? Ты что, решил нас оставить? Ленина уже второй день ищут. Его нет в городе. Ты решил нас бросить?

— Я? Да ты что, Карло? Я с вами, но я ранен, мне нельзя стоять перед толпой матросов. Они же вооружены и могут выстрелить в меня, убить. Кто мне даст гарантии после всего того, что произошло со мной? Ты вот можешь?

— Саша, ты не то гаваришь, нам нужна помощь.

— Мне тоже нужна, но я для вас никто, вы проводите в жизнь свои указы, игнорируя мои, ведомственные. Вам плевать на то, что я министр. Постоянно мешаете, интригуете, бросаете меня на волю судьбы. И после этого хотите, чтобы я шёл ради вас под пули? Это уже чересчур, Карло… Чересчур. Давайте вы уж сами. А сказать, что я в Смольном можешь. Говори. Я под надёжной защитой своих людей, в отличие от тебя, дорогой.

— Саша, приезжай, обо всём договоримся, только помешай им разгромить Петросовет.

— С чего ты взял, что они будут вас громить. Ты же сам сказал, что они ищут меня. Скажи, где я и направь их ко мне, а я, так и быть, разберусь с ними и приду к тебе на помощь. Ведь нам и дальше надо работать на революцию, но тогда тебе придётся сильно пересмотреть своё отношение.

— Да-да, — обрадованно произнёс Чхеидзе, — приезжай скорее. Жду!

Керенский положил трубку и буквально отскочил от телефона. Хлопнула входная дверь, это он уже бежал в кабинет к Климовичу.

— Срочно двух людей к Таврическому.

— Зачем? — удивлённо взглянув на него, спросил Климович.

— Анархисты идут сюда, но сначала пройдут мимо Таврического и поспрашивают там членов Петросовета. Ищут ответа на вопрос о том, кто атаковал Кронштадт, и хотят увидеть меня. Понимаете?

— Не совсем.

— Двух людей, готовых к риску, одетых солдатами, на выход. И чтобы они с винтовками были. Как только матросы придут к Таврическому, они должны спрятаться внутри, где им будет удобно, и начать стрелять в толпу. Пары — тройки выстрелов будет вполне достаточно, потом пусть уходят через второй выход и бегут, выкрикивая, что анархисты атаковали Петросовет. Винтовки пусть выкинут, или бегут с ними, без разницы.

Да! Это нужно сделать быстро. А одного пошлите в ближайшие казармы полка, нужно, чтобы он кричал, что матросы убивают солдат возле Таврического дворца. Пусть зовёт на помощь, плачет, рыдает, говорит, что убили родного брата, что ужас и так далее. Ясно?!

— Да. Вполне.

— Тогда действуйте!

Климович встал, сосредоточился и приступил к работе. Позвал адъютанта, позвонил по телефону. Сразу же засновали многочисленные подчинённые, и винтики закрутились. Через пятнадцать минут из Смольного, на ходу застёгивая шинели, выскочили двое, переодетые солдатами и, придерживая ремни винтовок, побежали к Таврическому дворцу, расположенному неподалеку. Чуть позже в сторону казарм Волынского полка побежал ещё один военный.