Пока дышу - надеюсь

Толпа матросов-анархистов, числом не меньше тысячи, грозной чёрной силой двигалась в сторону Таврического дворца, маршируя по широкой Шпалёрной улице. Все люди, попадавшиеся на её пути, стремительно сворачивали в любые проулки, стремясь сбежать, от греха подальше.

Матросы, замечая это, были опьянены чувством свободы и вседозволенности. Твердели скулы на их лицах, грозно смеялись глаза, руки крепче сжимали винтовки и револьверы. В полной решительности они добрались до подковообразного сквера перед входом в Таврический.

Возле него стояли солдаты и рабочие и недоумённо взирали на огромную толпу в чёрных бушлатах, которая мгновенно заполнила собой весь небольшой сквер.

— Ратуйте товарищи, матросы напали, убивают! — послышался со второго этажа чей-то истошный крик и сразу же за ним защёлкали винтовочные выстрелы.

— Убивают!

Толпа на мгновение замерла, не ожидая такого поворота. Матросы не понимали, что это возможно. Они привыкли к своей непререкаемой силе и мощи. Они были организованнее всех остальных и сильнее своей сплочённостью, а тут такое.

— Ненавижу! — вскричал один из двух солдат, посланных Климовичем, бывший жандармским унтер-офицером. Достав из кармана револьвер и отбросив винтовку, он разрядил весь запас патронов в толпу.

— ААА! Ооо! — на разные голоса взвыла толпа, понеся потери убитыми и ранеными.

— Бежим! — крикнул второй.

— Бежим! — подтвердил первый, и они помчались к противоположному выходу, на ходу крича изо всех сил. — Напали! Матросы! Убивают!

А в это время матросы смели всех, кто охранял Таврический, и чёрной змеёй втянулись внутрь, громя всё и забивая насмерть всех, попавшихся на пути. Кто-то попытался защитить свою жизнь, но напрасно. Долго они не прожили и были буквально разорваны.

В зале заседаний, заплёванном семечками, возникла потасовка. Людей внутри было очень много и силы матросов истощились, а мозги, наконец, включились, но их небольшие ручейки потекли дальше, захлёстывая остальные залы и кабинеты.

Ворвались они и в кабинет председателя Думы, где в страхе сидел Чхеидзе со своими товарищами.

— Товарищи, я Чхеидзе!

— Все вы одним говном мазаны, — произнёс донельзя разозлённый матрос и наотмашь хлестнул его рукой. Чхеидзе от удара упал и, держась рукою за щеку, пытался успокоить матросов.

— Товарищи, я же с вами вместе делал революцию!

— Делал, да недоделал, — отмёл его притязания очередной матрос и ударил уже кулаком. Чхеидзе рухнул на пол и зарыдал, прикрывая руками голову. Остальным тоже досталось.

Посмотрев на морально уничтоженных революционеров, матросы сплюнули и, попинав их ещё немного, побежали дальше. Но, как они не искали людей, стрелявших в них вначале, найти не смогли.

А между тем, события продолжали развиваться по крутой спирали. Одиночный солдат, петляя и падая, ворвался в казармы Волынского полка и, громко стеная и посылая всевозможные проклятия на голову матросов, стал сбивчиво рассказывать о нападении кронштадтцев на Петросовет и массовых убийствах депутатов.

Его слова поразили солдат. Немногочисленные офицеры скомандовали тревогу, полк стал разбирать оружие и поротно убывать из казарм, устремляясь в сторону Таврического дворца. Казарма, гудя, словно разбуженный улей, выпускала из себя серых «пчёл», у которых в роли жала в руках была зажата винтовка.

На пути им попадались люди и подтверждали факт захвата анархистами Петросовета. Встречались и раненые солдатские депутаты, что ещё больше злило толпу.

Матросы, уже почти успокоившись, собирались покинуть Таврический, как заметили, что солдаты Волынского полка направляются к зданию. Воинственный пыл у нападавших уже пропал и связываться с толпой вооружённых солдат им не хотелось. Зато прибывшими солдатами владели совсем другие настроения. Увидев разгромленный фасад здания и трупы убитых, как матросов, так и солдат, они поняли, что здесь произошло кровавое сражение.

— Смерть анархистам! — крикнул кто-то рядом. — Смерть! — в одном порыве крикнули солдаты, изрядно побаивавшиеся бесшабашных матросов и недолюбливающие их за это и наглость. Скинув с плеч винтовки, они пошли на штурм здания, открывая на ходу огонь.

Матросы не ожидали такого поворота событий, но, быстро придя в себя, ответили на атаку огнём, расстреливая солдат из окон. С улицы можно было стрелять толпой в одно окно, к тому же, волынцы принесли с собой пулемёты.

Быстро развернув их, пулемётчики открыли огонь по окнам, подавив оборону отстреливающихся. Одна из рот бросилась на штурм, но в большом холле их встретили слаженным огнём обороняющиеся матросы и, оставив на входе десяток трупов, волынцы отступили.

Образовался паритет сил. Солдаты обошли дворец, но матросы успели перекрыть все оставшиеся запасные выходы, не выпуская никого из здания. Изредка перестреливаясь друг с другом, они, в конце концов, приступили к переговорам.

Керенский за складывающейся ситуацией наблюдал издалека, получая сведения от наблюдателей, добегающих до него. Он ждал прибытия казаков Шкуро и отряда СОБовцев, чтобы подавить бунт и арестовать всех его участников. В конце концов, все нужные люди прибыли.