Пока еще ярок свет… О моей жизни и утраченной родине

Другие молодые люди искали случая уехать и присоединиться к Белой армии. Вечером к нам часто приходил эстонец тридцати лет по имени Эрнест. Он был таким скучным и тупым, что мои родители предпочитали удаляться в свою комнату, когда он приходил, и посылали меня составить ему компанию. Он медленно говорил о незначительных и хорошо всем известных вещах. Он и спартакист Альфонс особенно запомнились мне, потому что они оба пришли к нам на помощь в трудные времена.

Страшные времена

В моей комнате стоял большой деревянный сундук, закрытый на ключ. Консул сказал, что в нем дорогой хрустальный сервиз, и просил нас не пытаться его открыть и не передвигать на другое место. Скрытый под множеством подушек, этот сундук служил нам диваном.

Однажды красные пришли к нам с обыском. Дома были только мама, Наташа, я и моя подруга Наточка. Молодой комиссар с красной повязкой на рукаве, в сопровождении двух милиционеров, представился и сказал: «Обыск, вы прячете в своей квартире оружие». Мама ответила, что у нас не было оружия. «Это мы сейчас увидим», – сказал комиссар. Он пошел прямо в мою комнату и остановился перед деревянным сундуком.

– Что там внутри?

– Хрустальный сервиз, мы никогда не открывали этот сундук, он принадлежит прежнему владельцу квартиры.

Милиционеры взломали сундук. К нашему великому изумлению, в нем было много металлических шаров. «Гранаты, – сказал комиссар, – вот ваш красивый хрустальный сервиз».

Затем он подошел и открыл бельевой шкаф, содержащий, по словам консула, технические книги. За первым рядом книг комиссар нашел огнестрельное оружие и боеприпасы.

«И здесь тоже хрустальный сервиз, – язвительно заметил комиссар, – вы прячете оружие и готовите заговор против народной власти».

Мама, при всей своей беззаботности, обладала замечательным хладнокровием и находчивостью. Она стала утверждать, что не знала, что в нашей квартире было спрятано оружие, что она может это доказать и что она знакома со спартакистом высокого ранга.

Комиссар согласился подождать прибытия Альфонса. Наточка, которая знала улицу, где находился дежурный пункт, пошла туда вместе с Наташей, чтобы Альфонс сразу понял, что она пришла за ним по поручению мамы.

Как истинная светская дама, мама попросила комиссара пройти с ней в гостиную и там привычно начала один из тех незначительных и легкомысленных разговоров, которые дают человеку возможность порисоваться и выставить себя в лучшем свете.

Когда пришел Альфонс, комиссар пожал ему руку и сказал: «Если вы поручитесь за эту семью, вашего слова мне будет достаточно, товарищ спартакист». И обратился к милиционерам: «Если кто-то из вас украл что-нибудь в этом доме, пусть вернет, иначе получит от меня пулю в лоб». Тогда один из милиционеров достал из кармана мамин маленький театральный бинокль, инкрустированный перламутром, который она держала на столе.

Комиссар ушел, шагая гордо и решительно. Он был очень молод, и у него была мания, напустив на себя важность, проверять все самым серьезным образом. Можно сказать, комиссар из оперетты, и это было бы смешно, если не знать, что эти опереточные комиссары сеяли смерть и ужас.

Очевидно, кто-то донес, что у нас есть оружие, но кто? И почему консул спрятал оружие, как он мог подвергнуть нас такой опасности?

Альфонс остался с нами до вечера и, когда вернулся папа, посоветовал ему уничтожить все вещи, фотографии и документы, которые указывают на нашу бывшую принадлежность к правящему классу. В гостиной мы развели огонь в камине и сожгли все документы, которые могли бы скомпрометировать нас перед коммунистами. Затем пришла очередь портретов предков. Поскольку большинство из них были в украшениях и мундирах, было необходимо, чтобы портреты исчезли. Одну за другой картины вынимали из рам и клали в огонь. Масляные краски на старых картинах вздувались, трескались, и черты лица исчезали в пламени. Я взяла овальный портрет моей бабушки Аносовой и попросила отдать его мне: он был маленький и без рамки, его легко было спрятать. Но художник так тщательно изобразил там драгоценности, что решили сжечь и его. Так я увидела, как огонь стирает это, похожее на мое, лицо.

Потом Иван Иванович и папа распилили позолоченные рамы и также сожгли их.

Однажды я сидела перед своим окном и увидела большого тучного человека, бегущего по крыше дома напротив. Он бегал от одной стороны к другой, явно пытаясь спрятаться. Он остановился, посмотрел на наш дом и заметил меня. Я чувствовала, что должна что-то сделать для него, другой на моем месте наверняка нашел бы способ помочь ему скрыться. Я молилась: «Боже, сделай так, чтобы я что-то придумала!» Человек бросился бежать, а затем снова остановился. Не раздумывая, я сделала широкое крестное знамение в его сторону. Не знаю, как он истолковал мой жест, но он убежал и скрылся за трубой.

Много раз я останавливалась на тротуаре напротив, пытаясь представить себе, как тот человек мог увидеть и понять мой жест. Я терзалась от мысли, что, может быть, из-за меня он плохо спрятался и был пойман.