Пока не остыл кофе

Ка­зу счи­та­ла, что ухуд­ше­ние со­сто­я­ния Кей в по­след­ние дни свя­за­но не толь­ко с раз­ви­ти­ем бе­ре­мен­но­сти, но и со стрес­сом, ко­то­рый она пе­ре­жи­ва­ла. Кей не бо­я­лась уме­реть. Ей бы­ло страш­но от мыс­ли, что ре­бе­нок бу­дет рас­ти без нее. Этот страх раз­ру­шал ее здо­ро­вье и от­ни­мал ее си­лы. И чем ху­же ста­но­ви­лось ее здо­ро­вье, тем силь­нее был страх не вы­жить, оста­вить ре­бен­ка без ма­те­ри. Ка­зу бо­я­лась, что ес­ли Кэй про­дол­жит дви­гать­ся по это­му по­роч­но­му кру­гу, то она ис­то­щит се­бя, и то­гда жиз­ни обо­их, ма­те­ри и ре­бен­ка, мо­гут обо­рвать­ся.

В гла­зах Кей по­явил­ся про­блеск на­деж­ды.

(«Я мо­гу встре­тить­ся со сво­им ре­бен­ком».)

Это бы­ла ма­лень­кая, очень ма­лень­кая на­деж­да. Кей по­вер­ну­лась, что­бы по­смот­реть на На­га­ре, си­дя­ще­го за бар­ной стой­кой.

– …

На­га­ре мгно­ве­ние мол­чал, а за­тем с ко­рот­ким вздо­хом от­вер­нул­ся.

– Де­лай что хо­чешь… – ска­зал он, раз­во­ра­чи­вая бар­ный стул так, что­бы быть спи­ной к Кей.

– Спа­си­бо… – ска­за­ла Кей, гля­дя в спи­ну На­га­ре.

– …

Убе­див­шись, что Кей смо­жет про­тис­нуть­ся меж­ду сто­ли­ком и сту­лом, Ка­зу взя­ла чаш­ку, из ко­то­рой пи­ла жен­щи­на в пла­тье, и ис­чез­ла на кухне. Кей глу­бо­ко вдох­ну­ла, мед­лен­но опу­сти­лась на стул и за­кры­ла гла­за. Ко­та­ке мо­лит­вен­но сло­жи­ла ру­ки, а На­га­ре мол­ча смот­рел на бу­маж­ных жу­рав­ли­ков.

Ка­жет­ся, Кей впер­вые уви­де­ла, как Ка­зу по­шла про­тив во­ли На­га­ре. За пре­де­ла­ми ка­фе Ка­зу ред­ко чув­ство­ва­ла се­бя ком­форт­но, она по­чти не раз­го­ва­ри­ва­ла с незна­ко­мы­ми людь­ми. Ка­зу хо­ди­ла в ху­до­же­ствен­ную шко­лу, но Кей ни­ко­гда не ви­де­ла, что­бы она об­ща­лась с дру­ги­ми сту­ден­та­ми. Воз­вра­ща­ясь из уни­вер­си­те­та, она по­мо­га­ла в ка­фе, а ко­гда ка­фе за­кры­ва­лось, ухо­ди­ла в свою ком­на­ту, где ра­бо­та­ла над ри­сун­ка­ми.

Ри­сун­ки Ка­зу бы­ли в сти­ле ги­пер­ре­а­лиз­ма. Ис­поль­зуя толь­ко ка­ран­да­ши, она со­зда­ва­ла ра­бо­ты, ко­то­рые ка­за­лись та­ки­ми же ре­а­ли­стич­ны­ми, как фо­то­гра­фии. Она мог­ла изоб­ра­зить ре­аль­ность толь­ко та­кой, ка­кой ви­де­ла ее са­ма. Дру­ги­ми сло­ва­ми, она не ри­со­ва­ла ни во­об­ра­жа­е­мо­го, ни вы­мыш­лен­но­го. Лю­ди не ви­дят и не слы­шат ре­аль­ность на­столь­ко объ­ек­тив­но, как им ка­жет­ся. Она ис­ка­жа­ет­ся их соб­ствен­ны­ми пе­ре­жи­ва­ни­я­ми, мыс­ля­ми, об­сто­я­тель­ства­ми, фан­та­зи­я­ми, пред­рас­суд­ка­ми, пред­по­чте­ни­я­ми, зна­ни­я­ми. Зна­ме­ни­тый ху­дож­ник Па­б­ло Пи­кассо в воз­расте вось­ми лет сде­лал на­бро­сок об­на­жен­но­го муж­чи­ны. В 14 лет он на­пи­сал ре­а­ли­стич­ную кар­ти­ну ка­то­ли­че­ско­го при­ча­стия. Поз­же, пе­ре­жи­вая шок от са­мо­убий­ства луч­ше­го дру­га, он со­здал цикл кар­тин в от­тен­ках си­не­го, ко­то­рые ста­ли из­вест­ны как «го­лу­бой пе­ри­од». По­том встре­тил боль­шую лю­бовь и со­здал яр­кие и кра­соч­ные про­из­ве­де­ния «ро­зо­во­го пе­ри­о­да». Под вли­я­ни­ем аф­ри­кан­ских скульп­тур он увлек­ся ку­биз­мом. Поз­же об­ра­тил­ся к нео­клас­си­че­ско­му сти­лю, про­дол­жал тво­рить в сти­ле сюр­ре­а­лиз­ма, а по­том со­здал свои зна­ме­ни­тые кар­ти­ны «Пла­чу­щая жен­щи­на» и «Гер­ни­ка».

Эти ра­бо­ты от­ра­жа­ли объ­ек­тив­ный мир гла­за­ми Па­б­ло Пи­кассо. Они ста­ли про­ек­ци­ей ми­ра, про­хо­дя­ще­го че­рез фильтр, ко­то­рым и был сам Пи­кассо. До сих пор Ка­зу ни­ко­гда не опро­вер­га­ла и не спо­ри­ла с мне­ни­я­ми и по­ступ­ка­ми лю­дей. Это по­то­му, что внеш­ние объ­ек­ты про­хо­ди­ли че­рез фильтр, не со­дер­жа­щий ее соб­ствен­ных чувств. Что бы ни слу­чи­лось, она не при­ни­ма­ла про­ис­хо­дя­щее близ­ко к серд­цу. Это бы­ло кре­до Ка­зу и ее ми­ро­ощу­ще­ние.

Так она ве­ла се­бя со все­ми. Ее хо­лод­ность при об­ра­ще­нии с кли­ен­та­ми, же­ла­ю­щи­ми вер­нуть­ся в про­шлое, бы­ла ее спо­со­бом ска­зать:

«Что бы там ни бы­ло, но ва­ши при­чи­ны вер­нуть­ся в про­шлое – это не мое де­ло».

Но сей­час все бы­ло по-дру­го­му. Ка­зу да­ла обе­ща­ние. Она под­тал­ки­ва­ла Кей к пу­те­ше­ствию в бу­ду­щее. По­ве­де­ние Ка­зу на­пря­мую вли­я­ло на бу­ду­щее Кей. Кей зна­ла, что у Ка­зу долж­ны бы­ли быть свои при­чи­ны ве­сти се­бя не как обыч­но. Но она не сра­зу по­ня­ла, что это за при­чи­ны.

– Се­ст­рен­ка… – Кей от­кры­ла гла­за на го­лос Ка­зу. Стоя у сто­ла, Ка­зу дер­жа­ла в ру­ках се­реб­ря­ный под­нос с бе­лой чаш­кой и ма­лень­ким се­реб­ря­ным ко­фей­ни­ком.

– Ты в по­ряд­ке?

– Да, я в по­ряд­ке.

Кей вы­пря­ми­лась, и Ка­зу мол­ча по­ста­ви­ла пе­ред ней ко­фей­ную чаш­ку.

(«Сколь­ко лет, от­счи­ты­вая с это­го мо­мен­та?»)

Лег­ким на­кло­ном го­ло­вы она под­ска­за­ла, что нуж­но де­лать.

Кей за­ду­ма­лась на мгно­ве­ние.

– Хо­ро­шо, то­гда я хо­чу, что­бы сей­час бы­ло 27 ав­гу­ста, на де­сять лет впе­ред… – объ­яви­ла она. Услы­шав да­ту, Ка­зу еле за­мет­но улыб­ну­лась.