Похождения Рокамболя

Подали ужин. Часть гостей уже разъехалась; ночь подходила к концу и ужинать осталось человек тридцать.

Все весело уселись за стол и сбросили маски, кроме человека, одетого шотландским вельможей двора Марии Стюарт, стоявшего позади своего стула.

- Долой маску! - крикнул: веселый женский голос,

- Нет еще, если позволите, - отвечал он.

- Как, вы хотите ужинать в маске?

- Я не буду ужинать.

- Ну, так будете пить?

- И пить не буду.

- Боже мой! - прошептали за столом, - какой загробный голос!.

- Господа! - продолжал шотландец, - я держал пари.

- Какое пари?

- Я держал пари, что не сниму маски, пока не расскажу одну печальную историю таким веселым людям, как вы.

- Черт возьми! Печальная история… Это уже чересчур серьезно! - заметила одна хорошенькая водевильная актриса, одетая пажом.

- Любовную историю, сударыня.

- О! Если это любовная история, -вскричала какая-то графиня в фижмах, - тогда другое дело. Все любовные истории очень забавны.

В качестве женщины времен Людовика XV, графиня не считала любовь серьезным делом.

- Моя история, однако, очень печальная, сударыня.

- Рассказывайте! Рассказывайте! - кричали со всех сторон.

- Это моя собственная история, - начал рассказчик. - Некоторые люди могут любить многих женщин, я же Любил только одну, любил свято, горячо, не спрашивая, кто она и откуда.

- А! - прервал паж, - так это была незнакомка?

Я нашел ее однажды ночью в слезах на церковной паперти. Ее соблазнили и бросили. Соблазнитель ее был презренный негодяй, убийца и вор.

Голос рассказчика звучал гневом; виконт вздрогнул.

- Человек этот, от которого она с отвращением бежала, задумал отнять ее у меня. Он проник к ней в дом, как разбойник, и уже уносил ее, когда я. пришел… Ни у него, ни у меня не было другого оружия, кроме кинжала… Эта женщина должна была достаться победителю… Мы дрались подле нее, лежавшей в обмороке. Что произошло между нами? Сколько времени длилась эта ужасная борьба? Этого я не знаю… Мой противник победил. Спустя два часа меня нашли плавающим в луже крови. Враг мой скрылся, а с ним исчезла и любимая мною женщина.

Рассказчик остановился и посмотрел на виконта Филипонэ. Андреа был бледен; на лбу его выступили капли холодного пота.

- В течение трех месяцев я был между жизнью и смертью. Но молодость взяла свое: я выздоровел и принялся разыскивать любимую женщину и негодяя, ее похитителя… Я нашел ее одинокою, умирающей, снова брошенною злодеем, в дрянном трактире верхней Италии; и она умерла на моих руках, простив своему палачу…

Шотландец опять остановился и обвел взглядом присутствующих. Гости слушали в молчании и улыбка исчезла с их уст.

- И вот сегодня вечером, час тому назад, я нашел этого человека, этого убийцу и палача несчастной женщины… Я могу наконец отомстить ему!.. Я нашел этого подлеца здесь… между вами!

Шотландец указал рукой на виконта, прибавил:

- Вот он!

Андреа привскочил на стуле; шотландец снял свою маску.

- Скульптор Арман! - прошептали присутствующие.

- Андреа! - вскричал он громовым голосом, - Андреа, узнаешь ли ты меня?

Но в тот момент, когда гости сидели, точно окаменев, под впечатлением этой неожиданной и страшной развязки, в комнату вошел человек, одетый во все черное и, не обращая внимания на сидящих за столом, прямо подошел к Андреа и сказал ему:

- Господин виконт! Ваш больной отец, граф Филипонэ, находится при смерти и желает видеть вас перед своей смертью, чтобы иметь утешение, которого была лишена, умирая, ваша покойная мать.

Андреа встал и вышел, пользуясь замешательством, вызванным этим известием; но в ту же минуту у человека, сообщившего ему о болезни отца, при взгляде на Армана, бросившегося удержать виконта, вырвалось восклицание:

- Господи, да это живой портрет моего полковника

За час до этого в предместье С.-Онорэ происходила другая не менее потрясающая сцена.

В конце улицы Экюри д’Артуа находился большой, безмолвный и угрюмый дом, казавшийся необитаемым жилищем. В этом доме, в комнате первого этажа, меблированной в стиле империи, умирал одиноко, давно всеми покинутый старик. У изголовья кровати стоял другой, еще свежий и бодрый старик, приготовлявший лекарство больному.

- Бастиен, - прошептал слабым голосом умирающий, - я умираю!.. Доволен ли ты своим мщением? Вместо того, чтобы предать меня в руки палача, что ты легко мог сделать, ты предпочел быть постоянно около меня, как живой укор моей совести; ты сделался моим управляющим, и хотя называл меня господином графом, но я постоянно слышал в твоем голосе презрение и горькую иронию… Ах! Бастиен! Бастиен!.. Довольно ли я наказан?

- Нет еще, - отвечал гусар Бастиен, тайно мучивший в течение тридцати лет своего убийцу, ежеминутно повторяя ему,- негодяй, если бы ты не был женат на вдове моего полковника!..

- Чего же ты еще хочешь, Бастиен? Ты видишь, я умираю… Умираю одиноким.

- В этом-то и заключается мое мщение, Филипонэ, - сказал глухим голосом управляющий. - Ты должен умереть так же, как умерла твоя жертва, твоя жена… не простившись в последнюю минуту, со своим сыном.

- С моим сыном! - прошептал старик, приподнявшись с подушек, - с моим сыном!