Похождения Рокамболя

- Вы думаете? - усмехнулся баронет, все еще притворяясь испуганным.

- Да, я уверен в том, - сказал Бастиен. - На левой стороне груди у вас должно быть черное пятно… я видел вас ребенком… я видел вас нагим…

- У меня их много, - отвечал Вильямс, с удивительной ловкостью выскользнув из рук Бастиена.

Он разорвал себе рубашку и обнажил грудь, мохнатую как у обезьяны и усеянную родимыми пятнами. Бастиен между тем очень хорошо помнил, что у виконта Андреа было только одно пятнышко, и что тело его было совсем белое.

Этого было достаточно, чтобы поколебать его глубокое убеждение в тождестве баронета сэра Вильямса с виконтом Андреа, и лицо его, за минуту перед тем багровое от гнева, покрылось вдруг смертельною бледностью, и он прошептал:

- Это не он!

А между тем перед глазами его находился действительно виконт Андреа, но честному старику не было известно, что бывший предводитель английских мазуриков, принужденный поспешно бежать из Лондона, окрасил себе волосы и уничтожил все особые приметы, прибегнув для сего к одному из англо- индийских фигляров, обладающих замечательным искусством татуировки, которой они достигают посредством ядов и соков из некоторых растений их края. К тому же, случайность или скорее время, много помогли сэру Вильямсу.

После двадцатипятилетнего возраста грудь его начала мало по малу покрываться белокурым пушком, который баронет выкрасил в черное как и волосы, а искусственные пятна в таком совершенстве походили на природные, что не было никакой возможности отличить их от прочих.

Бастиен побледнел, увидя свою ошибку, если он и должен был радоваться, что это не был Андреа и, следовательно, Арман де Кергац не подвергался никакой опасности, так этому естественному чувству радости предшествовало совершенно противоположное ощущение.

Сэр Вильямс, несмотря на поразительное сходство, не имел ничего общего с виконтом Андреа. А Бастиен, уступая противному убеждению, вошел к нему самовольно, угрожал и, так сказать, надругался над ним.

Он употребил насилие и самоуправство с благородным джентльменом, совершенно ему незнакомым, и еще в его собственной квартире; загладить подобное оскорбление было не легко.

Старик оставался несколько секунд под влиянием невыразимой тоски. Сначала они смотрели друг на друга безмолвно, как будто их затрудняло подобное положение.

Наконец баронет заговорил первый. Он стал по-прежнему холоден и спокойно взглянул на Бастиена.

- Позвольте мне думать, милостивый государь, что вы находились в припадке безумия, - сказал он,- потому что ваше поведение со мной чрезвычайно странно.

- Милостивый государь…- пробормотал старик умоляющим голосом.

- Вы входите ко мне без доклада, без карточки, я до сих пор не знаю, как вас зовут. Вы невежливо пристаете ко мне с вопросом, не я ли какой-то виконт Андреа, об котором я никогда даже не слыхал, и когда я вежливо отклонил от себя честь этого тождества, вы бросаетесь на меня, как бешеный…

- Простите меня…- проговорил Бастиен дрожащим голосом. Презрительная улыбка скользнула по губам баронета.

- Вы меня оскорбили, - сказал он.

- Удостойте выслушать меня одну минуту, - умолял Бастиен.

- Говорите, - сказал баронет, поправляя беспорядок в своей одежде и садясь в кресло, - я желал бы, чтобы вы объяснили мне настоящую причину вашего странного образа действий.

- Милостивый государь! Человек, на которого вы так поразительно похожи, способный на всякое преступление…

- Это очень лестно для меня, - заметил баронет с серьезной иронией, отличающей настоящего джентльмена.

- У этого негодяя, у этого подлеца есть брат по матери граф де Кергац, человек столь же благородный, сколько низок Андреа. Виконт питает к своему брату беспощадную ненависть. Первым поводом к их вражде послужила когда-то женщина; огромное богатство, украденное отцом виконта и возвращенное им старшему сыну своей жены, вырыло между ними бездну. Три года назад виконт скрылся, но такой человек, как он, не легко отказывается от вражды и мести; он скоро опять появится, и я боюсь этого появления. Вы не знаете, на какое зло способен этот человек…

Сэр Вильямс, казалось, слушал с серьезным вниманием.

- Граф де Кергац, - продолжал Бастиен, - которого я люблю как сына, влюблен в одну молодую девушку… Этот негодяй, наверное, будет стараться обольстить ее…

- А, - проговорил сэр Вильямс совершенно равнодушно, хотя в нем произошло сильное волнение.

- Потому что, - добавил Бастиен, - этот подлец обладает удивительною силой обольщения, он умеет опутать женщину своим коварством, как пресмыкающееся чарует птицу… Теперь, вы понимаете, почему, принимая вас за Андреа, я действовал с вами таким образом…

И Бастиен, этот доблестный воин с седыми волосами, подошел к Вильямсу и униженно сказал ему:

- Я прошу у вас извинения, сударь.

Сэр Вильямс с минуту хранил молчание, как будто ему нравилось мучить человека, его оскорбившего, и он наслаждался унижением старика, убежденного в своей ошибке.