Похождения Тома Соуэра

Ночью разразилась страшная гроза съ проливнымъ дождемъ, грозными раскатами громаи ослпительными, непрерывными молніями. Томъ зарылся съ головою подъ одяло и ждалъ съ трепетомъ своей гибели, будучи твердо увренъ, что вся эта суматоха совершается ради него. Онъ думалъ, что искушалъ уже терпніе высшихъ силъ до послднихъ предловъ и что теперь начинается и расправа. Ему показалось бы, можетъ быть, что для умерщвленія клопа не стоитъ вывозить цлую батарею и тратить артиллерійскіе снаряды, но онъ не находилъ вовсе страннымъ, что понадобилась такая страшная гроза для того, чтобы выдернуть землю изъ подъ ногъ такого мелкаго наскомаго, какъ онъ самъ…

Мало по малу, буря стихла, не исполнивъ своего назначенія. Первымъ порывомъ мальчика было выраженіе признательности за то и общаніе исправиться. Но вторымъ, — обождать еще, потому что второй бури могло и не бытъ…

Но на слдующій день доктору пришлось явиться опять: Тому снова стало плохо. Въ этотъ разъ, онъ пролежалъ три недли, которыя показались ему цлою вчностью. Когда онъ снова всталъ на ноги, то былъ едва благодаренъ за свое спасеніе, вспомнивъ, до чего онъ сдлался одинокъ, до чего отстали отъ него и покинули его вс товарищи. Но когда онъ пошелъ печально по улиц, то увидлъ собраніе: Джимъ Голлисъ изображалъ предсдателя палаты, въ которой онъ и другіе его юные сочлены судили кошку, обвиняемую въ убійств, причемъ и жертва преступленія, птица, была на лицо. Дале, Тому попались Джо Гарперъ и Гекъ Финнъ, кушавшіе украденную дыню. Со всми ими, бдняжками, случился рецидивъ, какъ и съ Томомъ.

ГЛАВА XXIV

Наконецъ, сонливая атмосфера встряхнулась, и очень сильно. Дло объ убійств было назначено въ суд и стало предметомъ неисчерпаемыхъ толковъ въ мстечк. Томъ натыкался всюду на эти разговоры; между тмъ, при всякомъ намек на это злодйство, морозъ пробгалъ у него по кож. неспокойная совсть и страхъ заставляли его думать, что вс эти рчи произносятся въ его присутствіи «не спроста»; онъ не уяснялъ себ, именно, какимъ образомъ можно было бы подозрвать, что ему извстно что-нибудь объ убійств, но все же не могъ оставаться спокойнымъ среди этихъ толковъ. У него постоянно бгали мурашки по тлу. Онъ вызвалъ, наконецъ, Гека въ укромное мсто, чтобы побесдовать съ нимъ, снять съ себя печать молчанія, хотя на время, раздлить бремя страданія съ другимъ мученикомъ. Вмст съ тмъ, онъ хотлъ удостовриться, сохранилъ-ли Гекъ дло втайн.

— Гекъ, говорилъ ты кому-нибудь о томъ?

— О чемъ это?

— Ну, ты знаешь.

— Разумется, не говорилъ.

— Ни словечка?

— Ни единаго, Боже упаси. Съ чего ты вздумалъ спрашивать?

— Ну, я боялся…

— О, Томъ Соуеръ, да намъ и двухъ дней не прожить, если станетъ извстно. Это я знаю.

Томъ успокоился немного. Помолчавъ, онъ спросилъ опять:

— И никто не съуметъ вывдать у тебя, Гекъ?

— Вывдать? Вотъ, если мн захочется, чтобы этотъ чортъ метисъ меня утопилъ, тогда я позволю у себя вывдать. Иначе не случится.

— Ну, тогда хорошо. Я понимаю, что мы цлы, пока держимъ языкъ за зубами. Но поклянемся еще разъ. Врне будетъ!

— Идетъ!

Они произнесли снова обтъ, при самыхъ страшныхъ заклинаніяхъ.

— А что толкуютъ, Гекъ? Я пропасть слышалъ.

— Что толкуютъ? Да все одно: Меффъ Поттеръ, Меффъ Поттеръ… Все одно и тоже. Меня даже въ потъ бросаетъ, такъ что я и убгу иной разъ, не вытерплю.

— Вотъ, и со мной тоже, все одно только и приходится слышать… Да, конецъ ему. А не жалко теб его иногда?

— Да, почти постоянно… почти постоянно. Конечно, уважать его не за что, но онъ никогда никому зла не длалъ. Наудитъ себ рыбки, чтобы было на что напиться, вотъ и все… Ну, и пошумитъ… Но, Боже мой, кто же изъ насъ этого не длаетъ… большая часть, по крайней мр… сами проповдники и другіе въ этомъ род. Но онъ былъ предобрый… далъ мн разъ половинку рыбы, когда на двоихъ-то и маловато было… Да и не однажды выводилъ онъ меня изъ бды.

— А мн онъ налаживалъ бумажнаго змя, Гекъ, и крючки на удочку садилъ. Если бы мы могли его выручить!

— Какъ выручишь-то, Томъ? Если выпустимъ, поймаютъ его опять.

— Да… поймаютъ. Но мн отвратительно слушать, какъ вс его дьявольски ругаютъ за то… чего онъ не длалъ.

— И мн больно это, Томъ. Боже мой, вдь увряютъ же, что это самый кровожадный злодй во всемъ округ, и что удивительно, какъ еще-онъ не угодилъ на вислицу до сихъ поръ.

— Да, все такъ и толкуютъ. Я слышалъ даже, что они общаютъ расправиться съ нимъ по суду Линча, если въ палат его оправдаютъ.

— И расправятся, поврь!

Мальчики долго бесдовали еще, но это ихъ мало успокоило. Съ наступленіемъ сумерекъ, они очутились неподалеку отъ маленькой уединенной тюрьмы, — можетъ быть, съ смутной надеждой на что-то случайное, способное уничтожить вс затрудненія. Но не произошло ничего: не оказалось ни ангеловъ, ни волшебницъ, готовыхъ принять участіе въ судьб бднаго заключеннаго.

Мальчики могли сдлать только то, что длали уже и не разъ: они просунули Поттеру сквозь оконную ршетку немного табаку и нсколько срныхъ спичекъ. Келья была въ уровень съ землею и сторожа при тюрьм не водилось.