Похвала добродетели

— Сейчас принесу локумов, — ответила Зарият, — а мясо придется подождать, недавно поставила на огонь.

— Мясо в обед поем, — сказал Магомет. — Я спешу, мама, мы условились в десять встретиться у школы. А где отец?

— В магазин пошел, скоро вернется.

Не успел Магомет доесть свои локумы, как послышались шаги Бисолтана. Он вошел со свертками в руках, бережно разложил все на столе и, подмигнув Магомету, сказал:

— Сейчас будет буря.

— Что случилось? — улыбнулся Магомет, поняв, что отец что-то сделал без ведома Зарият.

— Не спеши, увидишь! А вот и мать! Ну-ка, развернем наши покупки!

Из-под бумаги глядела головка шампанского.

— О аллах! — воскликнула Зарият. — Да что же это творится в моем доме! И куда мне бежать?! Неужели ты забыл, Бисолтан, как жестоко карает аллах за подобные вещи? А за это — особенно! — с уверенностью добавила она, брезгливо указав на шампанское.

— Неужели? — с искренним удивлением в голосе спросил Бисолтан. — Я что-то ничего такого не слышал. И никогда не наблюдал, между прочим, чтоб из-за шампанского хоть одного человека разразил гром. А раз так — давайте-ка выпьем по стаканчику! Праздник есть праздник!..

Он хотел было открыть бутылку и уже взялся за проволочную петельку, но передумал:

— Нет, пожалуй, лучше вечером выпьем. Когда вернемся. Только ты, мать, не открывай без нас — весь газ выпустишь.

— Да смеешься ты, что ли? — рассердилась Зарият. — И не прикоснусь к этому зелью! Я пока еще помню о боге, не то что ты, нечестивец!

— Ну уж нет, дорогая, вечерком выпьешь вместе с нами, — возразил Бисолтан и вполне серьезно добавил: — Между прочим, твой многоуважаемый эфенди частенько попивает эту водицу, а уж он-то у нас один из самых горячих ревнителей корана. И что же? Покарал его аллах? Ничуть не бывало, живет — дай бог всякому!

— Эфенди здесь ни при чем, — вяло отбивалась Зарият. — И вообще о праведном мусульманине грех такое говорить. Но если он и пьет — это его дело. А я скорее умру. О аллах, что же творится! — возвела она взгляд к потолку. — Слуги твои с седыми висками употребляют греховные напитки!

— Но почему же эфенди?.. — настаивал на своем Бисолтан.

— Оставь его! — резко прервала Зарият.

— Ну ладно, ладно, — сдался Бисолтан, заметив, что жена не на шутку разволновалась. — Не станем спорить, хотя это вино — вовсе не из тех, какие запрещены аллахом. Это же шампанское, святая вода! — развивал свою мысль Бисолтан, разворачивая в то же время остальные свертки. — А вот, женщина, и тебе подарочек, — сказал он, протягивая жене бухарскую шаль из розового шелка с причудливым тонким узором. — Накинь на плечи — вновь станешь похожа на невесту!

Зарият была очень рада дорогому и красивому подарку, но старалась это скрыть и, бережно повесив шаль на спинку стула, вновь заворчала на мужа:

— Конечно! Ты пока все до последнего рубля не истратишь — не успокоишься! Надо же такое сказать: «Невеста!» Вместо дорогой шали лучше бы сыну новые ботинки купил. И о чем ты только думаешь!

— Ботинки, говоришь? — хитро прищурился Бисолтан и удалился в сени. — Пожа-а-алуйста! — воскликнул он, протягивая Магомету перевязанную шпагатом коробку. — К вашим услугам!

Магомет быстро сорвал шпагат и достал пару блестящих черных ботинок.

— Ох, спасибо, отец! — обрадовался он. — А я-то все утро свои надраивал.

— Носи на здоровье, сынок, — явно смягчилась Зарият. — Переобувайся скорее да беги, — добавила она, заметив, что Магомет поглядывает на часы. И ласково обратилась к мужу: — Ох и шутник же ты! Ну, мой руки да садись завтракать. Вон уже все утро позади...

IV

...Школьный двор пестрел флагами и маленькими флажками, воздух звенел от веселых возбужденных голосов.

Магомет сразу заметил Аскера — пожалуй, самого длинного из ребят и, во всяком случае, как всегда, самого нарядного.

Энергично размахивая руками, Аскер развлекал своими россказнями окруживших его девушек, а те, казалось, готовы были слушать хоть до следующего утра.

Увидев друга, Аскер прервал себя на полуслове:

— О боже! Да он ли это? — И сам себе ответил: — Он! Если же это не Магомет, то, значит, я — не Аскер.

— Ладно тебе, — попытался угомонить товарища Магомет, смущенный таким приемом. — Чего разболтался?

Аскер сделал вид, что не расслышал, и вновь повторил:

— Он ли это? Нет, вы только гляньте, каков джигит! И могут ли не забиться, как птички, трепетные сердца наших юных красавиц при виде этого славного...

— Да замолчи, пожалуйста, — окончательно смешавшись, попросил Магомет.

А Жаннет, явно стремясь уколоть Аскера, вставила:

— Это ты у нас специалист по трепетным сердцам, а Магомет — парень скромный и постоянный, не то что ты.

Магомет вспыхнул, но из неловкости его неожиданно выручила Нафисат.

— Ты бы отошел, Аскер, куда-нибудь в тень, — оказала она. — Твои сапоги, на которые ушла, наверно, не одна банка крема, слепят глаза и мешают рассмотреть как следует тебя самого.