Похвала добродетели

И она углубилась в письмо, позабыв, кажется, о присутствии подруги и Азрета.

«Дорогая моя! Нафисат! — писал Магомет. — Только сейчас, уезжая, я понял, до чего же мало мы с тобой виделись и как мало успели друг другу сказать. Все последние дни я рвался к тебе, но был страшно занят, а завтра на рассвете снова ухожу в горы. Со мною пойдут славные ребята, хотя и неопытные, но самое главное, что и ты будешь со мною каждую минуту, и ожидание нашей встречи поможет мне пережить нашу разлуку. Я люблю тебя, Нафисат, я хочу верить в то, что ты меня любишь, и потому мне ничто не страшно. Прощай, моя милая, я непременно вернусь. Все мы вернемся к своим матерям и любимым — запомни это.

Твой Магомет».

Наспех набросав коротенькую записочку, Нафисат отдала ее Азрету, и тот ушел.

В непроглядной тьме Магомет ждал свою Нафисат у назначенного ею места — под старым орехом.

Она подошла тихо, как тень, опустилась на сено, обняла руками колени...

— Милая моя, — шептал Магомет, гладя ее густые волосы, — храбрая моя... Как это ты отважилась среди ночи прийти сюда одна? — Он прижал голову девушки к своей груди, провел ладонью по ее лицу и, поняв, что Нафисат плачет, стал ее успокаивать: — Не надо, маленькая, ты не плачь. Да, я должен уйти в горы, но ведь я вернусь!

Он целовал ее влажные от слез щеки, с любовью заглядывал в большие глаза, отражавшие робкую голубизну луны.

— Там — война! — всхлипывая, говорила Нафисат. — Там тебя могут убить! Я не хочу, не хочу тебя терять, я не смогу без тебя! — сквозь слезы продолжала она.

— Да нет же, — успокаивал ее Магомет. — Я останусь жить. Со мною идут такие сильные, храбрые парни. Мы остановим врага у перевала, мы сбросим его в самые глубокие пропасти — и вернемся. Слышишь, Нафисат?

— Там война! Там война! — твердила она, судорожно обнимая Магомета, целуя его и ни на миг от себя не отпуская. — Слушай, Магомет, — вдруг сказала она уже без слез, с какой-то отчаянной решимостью. — Слушай меня. Останешься ли ты в живых или погибнешь, ты должен стать моим. Моим навсегда! Для этого я пришла. И если у нас будет сын, я не стану стесняться людей, наоборот, я буду гордиться тем, что стала твоей женой. Я буду счастливее, — слышишь? И я всем буду говорить — смотрите, это сын моего Магомета. А Магомет — в горах. Он скоро вернется... Ну, скажи, ты согласен? — требовательно спросила Нафисат, слегка отстраняясь от Магомета, чтобы хоть как-то разглядеть в темноте выражение его лица.

— Спасибо, что ты веришь мне, маленькая моя Нафисат, — только и смог ответить он на ее взволнованные слова...

...Рано утром партизанский отряд вышел в горы. Магомет замыкал группу, зорко следя за каждым из парней, несущих за своими спинами туго набитые большие рюкзаки. А Нафисат — тоненькая, хрупкая горянка с длинными черными косами — стояла у старой мельницы и полными слез глазами глядела вслед Магомету, начавшему далекий и опасный путь. Ветер с перевала развевал ее широкую длинную юбку, рвал с головы тонкую косынку, но она ничего не замечала.

Вскоре тяжелая пелена тумана, медленно сползая с вершин, словно занавесом отгородила от взора девушки поднимающуюся по козьей тропе группу. Но Нафисат все еще стояла у мельницы, вся устремленная вверх, туда, где теперь уже не было видно ни гор, ни неба, ни ее Магомета, — ничего.

IV

— Неужели Сафар?! — не веря себе, радостно воскликнул Магомет. — Вот уж кого никак не ожидал здесь встретить!

В басе Сафара отчетливо прозвучала шутливая нотка:

— Никакой не Сафар, а товарищ комиссар, — ясно? — сказал он и, улыбаясь, обнял Магомета. — А это, — указал он на стоящего рядом человека, — это ваш командир, товарищ Кауфов. Знакомься...

— Э, да я его знаю! — воскликнул Кауфов. — Как-то раз он повел меня в горы, и хоть изрядно поругивал по пути, но в конце концов остался мною доволен. А теперь, надеюсь, и я останусь доволен нашим знаменитым туром, а, Магомет? Что скажешь?

Он хлопнул Магомета по плечу своей широкой сильной ладонью, а тот смущенно сказал:

— Постараюсь, конечно, товарищ, командир.

Подошли еще какие-то люди, — видимо, члены отряда, расселись кто на чем, и Сафар, пристально оглядев собравшихся, заговорил уверенным и тихим голосом:

— Итак, товарищи, на наш перевал враг делает особую ставку: именно через этот перевал он намерен перебросить одну из своих наиболее крупных частей. Вы сами понимаете, что означал бы для нас успех этого коварного плана. Мы должны сорвать его любой ценой, и я верю, что наш отряд справится с этим сложнейшим заданием. Гитлеровцы стянули сюда, в предгорья, специально обученные в Альпах войска, имеющие богатый опыт сражений в горах. К тому же они прекрасно снаряжены и вооружены, у них есть даже своя артиллерия. Но горы-то наши! И мы должны их защитить от врага!