Похвала добродетели

— Недавно, Азрет, я ездил за дровами — туда, знаешь, к Волчьей поляне. И совсем рядом, за мельницей, у сквозной пещеры наткнулся на раненого. Этот красноармеец может выжить и вернуться в свою часть, если ему помочь, подлечить его, подкормить... Я перенес его в безопасное место...

— Хорошо! Я буду ему помогать! — не выдержал Азрет. — И кормить его буду, и раны перевязывать!

— Не так-то все просто, — возразил Бисолтан. — Я спрятал его в очень холодном месте, но зато надежном. Он может заболеть. Надо достать ему теплые вещи, надо его посытнее кормить... Он должен вернуться в армию!

— Но где же он? — нетерпеливо спросил Азрет.

— Ты мельницу знаешь? Старую мельницу Батырбия.

— Еще бы! Мы с Кайсыном часто туда ходили, рыбу ловили. Еще недавно, помню, Магомет нас там нашел, — как хорошо мы тогда поговорили!

При упоминании имени сына Бисолтан помрачнел. Несколько минут он молча глядел на дотлевающие в печке угли и часто затягивался своей самокруткой. Потом тяжело вздохнул и вновь посмотрел на Азрета.

— Ну, сынок, пора... Теперь тебе придется не на рыбалку ходить к старой мельнице, а, можно сказать, с боевым заданием. Ясно?

— Да, — сказал Азрет и выжидательно глянул на старика, надеясь, что именно сейчас и получит это «боевое задание». Однако Бисолтан несколько остудил его пыл:

— На сегодня достаточно того, о чем мы договорились, — подвел он итог встрече. — Ступай домой, мать, наверное, не знает, где тебя искать среди ночи. Что ни говори, но ты ведь теперь — единственный мужчина в доме.

Уснуть Азрет не мог. Ночь казалась бесконечной, так не терпелось ему приступить к первому в жизни действительно серьезному делу, к выполнению задания, имеющего самое прямое отношение к войне. Предстоящая встреча с раненым разведчиком волновала: как примет он незнакомого парня, отнесется ли к нему с доверием, захочет ли принимать помощь?.. Ох, поговорить бы хоть с кем-нибудь! Но... Приказ есть приказ, и он, Азрет, никогда не выдаст военной тайны даже самому близкому другу.

VII

Разведчика он узнал сразу, с первой секунды, — еще бы! Ведь не так еще давно он и Кайсын беседовали с Александром Ивановичем, когда его часть, отступая, остановилась на короткий отдых в Состаре.

— Ох, да это, оказывается, вы! — не сумел Азрет скрыть своего удивления и радости. — Мы с Кайсыном не раз вас вспоминали!

— Молодцы, джигиты! — протягивая Азрету руку, сказал Александр Иванович. — Молодцы, что не забыли. Вот и довелось снова встретиться — кто бы мог подумать?

Правая нога его была забинтована, левая рука висела на перевязи, губы на бледном осунувшемся лице запелись.

Заметив на себе печальный взгляд Азрета, солдат с преувеличенной бодростью заметил:

— Ничего, брат! Живы будем — не умрем!

Азрет улыбнулся непонятной ему шутке и стал развязывать узелок с едой, который ему удалось тайком вынести из дому.

Александр Иванович был рад и вареной картошке, и сыру. Молоко он пить не стал — спрятал в соломе, на вечер.

Старая мельница Батырбия... Только сейчас Азрет разглядел, до чего ж она обветшала. Жернова от безделья и старости почернели, чинаровый желоб прогнил и крошится. Единственное, что уцелело, не поддавшись времени, — это стены, толстые, каменные, добротной кладки. И все же мельница походила на жалкого, неумытого и неприбранного сироту, о котором некому позаботиться. Но в этом ли сейчас дело?! Ведь главное — то, что она имеет второй выход и что отсюда все вокруг — как на ладони. Мельница может служить надежным укрытием и прекрасным наблюдательным пунктом, с которого можно вести огонь, оставаясь почти невидимым.

...Александр Иванович поправлялся медленно, и Азрет ходил к нему каждый день. Бисолтан снабжал его продуктами для разведчика, а иной раз удавалось и из дома кое-что прихватить.

Так прошло две недели.

Однажды, когда он шел по заснеженной улице с узелком за пазухой, прямо перед ним внезапно выросли двое немецких солдат. Солдаты, видимо, несли патрульную службу и здорово замерзли: ладони они упрятали в рукава шинелей, головы втянули в поднятые воротники, а ногами словно какой-то глупый танец плясали.

— Эй, парень, куда собрался в такую погоду? — по-русски и довольно доброжелательно спросил один патрульный.

— К дедушке иду, — уверенно ответил Азрет и неопределенно махнул рукой.

— К дедушке? А что это ты ему несешь? — поинтересовался патрульный, ткнув пальцем в оттопыривающуюся грудь Азрета.

— Поесть несу, — сказал Азрет, понимая, что добром это дело не кончится — отберут все, вместе с тряпкой.

Второй патрульный, почуяв добычу, тоже вплотную подошел к Азрету, а первый, развязав узелок, извлек из него, против ожидания, всего лишь яйца, остальное же вернул со словами:

— Дедушке яйца кушать вредно, живот заболит. — И, видимо, перевел напарнику собственную шутку, потому что оба они весело заржали и двинулись дальше.

С остатками еды Азрет пошел к мельнице, рассказал Александру Ивановичу о случившемся.