Похвала добродетели

— Послушайте, милейшие, что за допрос вы мне учинили? — не выдержал наконец «князь» Игорь. — Был такой душевный порыв: поехать на край света, в Сибирь, испытать себя в настоящем мужском деле, кучу денег заработать заодно. Ну вот я и в Сибири. Насчет кучи денег — не знаю, но для проверки мужества здесь сплошной простор.

— Это хорошо, — сказал Шевчук, — а то и в самом деле...

* * *

Хасан внимательно перечитал письмо, написанное Гале, вздохнул и вложил в конверт. Потом взялся за второе — в Состар.

«Дорогие папа, мама, не менее дорогой брат Магомет и, конечно же, лучезарная моя сестричка Света! Ваш сын и брат, младший сержант (пока что) Хасан Дадашев, охраняя ваш мирный труд, служит как надо. Живу я хорошо. Не болею, много каши ем: сил прибавляется. Солдатский быт мне на пользу. Хычинами, что мама потчевала, здесь, конечно, не балуют. Любимой халвы тоже нет. Зато все остальное — будь здоров, служи прилежно. Сегодня у меня радостный день. Тяжелый танк, повинуясь воле Хасана Дадашева, впервые вел себя еще послушнее, чем кобыла колхозного водовоза Султана. Я — механик-водитель и командир тоже. Ребята, что рядом, — отличные парни. На фото слева — Шевчук Кузьма, справа — Игорь Князев. Мы на хорошем счету. Надеюсь, скоро представится возможность оправдать доблестную фамилию Дадашевых и гвардейское наименование дивизии. Такие вот дела. Как вы там? От Махмута письма нет. А из Долины Ветров Азрет и Мурадин пишут. Спасибо им.

Ваш Хасан».

Оба письма положил на тумбочку и лег спать. Настроение его было в общем бодрое, но слегка омраченное затянувшимся молчанием Гали. «Завтра надо написать и Митрофанычу».

В открытую форточку врывается терпкий запах хвои... Ребята, уставшие после нелегких учений, спят крепким сном. Хасан уснул не сразу. Нет от Гали письма. Уже давно нет. Может быть, уехала куда? Может, заболела... Нет, это не причины. Так в чем же дело? Разлюбила? От этой мысли Хасан тут же отмахнулся.

Он смотрел на мерцающую над дверью лампочку и думал, думал... Но вскоре усталость взяла свое, и свет лампочки постепенно растворился в зыбком тумане.

«ЛИШЬ ТОЛЬКО ПО ВАС СКУЧАЮ...»

...В этот вечер в Баксане мать погладила голову дочери и тяжело вздохнула.

— Понимаю, доченька, тебя, хорошо понимаю. Нелегко совладать с первыми чувствами. Но послушай меня. Никто так не желает счастья дочери, как родная мать. Нет у меня греховных мыслей против того солдата. Но молод он, и много, очень много встретится на его жизненном пути разных девушек.

— Я не разная, мама.

— Послушай меня. Пора тебе решать свою судьбу. Башир не просто старше тебя. Ум у него сложившийся, авторитет среди людей. Только такой человек и способен дать тебе полное счастье. Мало того, что у него видная должность, машина, богатый дом — он еще и воспитан, приветлив, из семьи уважаемой.

— Машина — это совсем неплохо, — вдруг повеселела Галя. — Подружки на «Жигулях», а я на «Волге». Солидно все-таки, и сердцу отрада. Только боюсь, как бы полированные бока машины и очаровательная лысина Башира не ослепили меня! Что тогда я буду делать?

— О аллах! Ты лишилась рассудка, дочь моя! Разве можно говорить такие издевательские слова о человеке, который известен людям только мудростью и добротой своей? Неужели ты не видишь, что сердце его полно чистой любви к тебе? — мать говорила негромко, с оттенком обиды в голосе. Потом она, казалось, уже не обращается к дочери, а размышляет вслух. — Счастье — это трепетная птица... Выпустишь из рук — не поймаешь. Это как сама молодость. Бег времени неудержим подобно струям старого Баксана. А для умной девушки нужен не юный и с неотвердевшим рассудком, а мудрый и уважительный мужчина. Только такой может быть опорой семьи и отцом детей, любящим и нежным мужем. В чем счастье женщины? Что бы там ни говорили всякие умники — в благополучии семьи. Будешь красиво одета, иметь дом — полную чашу, детей здоровых — вот тебе и счастье. Вот тебе и уважение, и признание твоего женского достоинства и благоденствия. Кому не хочется, чтобы подруги завидовали? А тот молодой солдатик... Ни образования, ни положения, ни фамилии известной. Аллах сохрани от такого греха, чтобы я питала к нему злые чувства. Пусть будет счастлив и он, пусть да радует свою мать...

— А если он считает своим счастьем меня?

— Оставь, дочь моя, эти не соленые и не кислые хабары. Чтоб я согласилась выдать единственную дочь за беспечного юношу?

— Мама, ты даже фотографии его не видела, — сказала Галя и чуть было не решилась показать пятигорский снимок. — Может, понравился бы...

— Оставь, дочь моя. Я очень хорошо Башира разглядела. И не на фотографии. Он рос у меня на глазах.

— А калым он будет платить? — вновь съязвила Галя.

— Не болтай глупости. Нам его деньги не нужны. Мы ни в чем не нуждаемся. Только о твоем счастье думаем.