Поклонники Сильвии

– Я и сам был главным гарпунером, – начал Робсон, – однако затем, так сказать, направил свои таланты в контрабандистское русло; в то время я ходил из Уитби[35] на китобойном судне «Эйнвелл». В один из сезонов мы стояли на якоре у побережья Гренландии с грузом из семи китов; но капитан наш был парнем глазастым, готовым взяться за любую работу; едва завидев кита, он сиганул в лодку и стал грести к нему, сделав знак мне и еще одному гарпунеру, с которым мы собирались отправиться на берег в увольнительную на другой лодке, немедленно следовать за ним. Что ж, к тому времени как мы добрались до капитана, он уже загарпунил кита. «Готовься, Робсон! – сказал он мне. – Как всплывет – ударь его еще раз». В общем, стою я, выставив правую ногу вперед и готовясь метнуть гарпун при виде рыбины, но ее все нет. И ничего удивительного, ведь она находилась прямо под моей лодкой; когда эта огромная уродливая тварь решила подняться на поверхность, она стала всплывать головой вперед – а головы у китов крепкие, как чугун, – и врезалась в дно лодки. Меня, как мячик, подбросило вместе с линем и гарпуном. Я оказался в воздухе вместе с огромными кусками дерева и многими славными парнями – впрочем, думал я в ту минуту только о себе, ведь все шло к тому, что я вновь окажусь в соленой воде, прежде чем успею сказать «Джек Робисон»; однако вместо этого я плюхнулся на спину киту. И не смотри на меня так, сударь: именно там я и оказался. Какой же скользкой была эта спина! В общем, вонзил я в нее свой гарпун, уперся ногами покрепче и огляделся вокруг; от вида волн меня замутило, и я стал молиться, чтобы кит не нырнул, причем молился не хуже, чем святые отцы в монксхэйвенской церкви. Что ж, полагаю, мои молитвы были услышаны, ведь я все еще видел северные небеса; кит не дергался, а я изо всех сил пытался устоять на ногах – что, впрочем, было не так уж и сложно, ведь я запутался в лине. Капитан кричал мне, чтобы я перерезал линь; но беда в том, что кричать легко, а вот вытащить из кармана штанов нож, когда другой рукой пытаешься удержаться на спине у рыбины, плывущей со скоростью четырнадцать узлов в час, совсем непросто. Наконец я подумал, что не смогу выпутаться из линя, привязанного к торчащему из кита гарпуну; что этот здоровенный червяк может уйти на глубину в любой момент, когда ему вздумается; что вода холодная и что тонуть мне в ней совсем не хочется; и что, раз достать из кармана нож, дабы перерезать опутавший меня линь, привязанный к гарпуну, я не могу, даже если капитан назовет это бунтом, – надо проверить, как крепко гарпун засел в ките. Я изо всех сил стал его тянуть; киту это явно не понравилось: он ударил хвостом и окатил меня водой, холодной как лед; я все тянул и тянул, боясь лишь одного: что загарпуненный кит уйдет под воду; наконец гарпун сломался – как раз вовремя, ведь кит, полагаю, устав от того, что я возился у него на спине, ушел под воду; добраться до ближайшей лодки оказалось непросто: рыбина была скользкой, вода – холодной, а меня еще и опутывал линь с куском гарпуна; в общем, повезло тебе, женушка, что ты не осталась в старых девах.

– Не то слово! – ответила Белл. – Прекрасно помню, как ты рассказывал мне эту историю! Это было в октябре, двадцать четыре года тому назад. Я тогда еще подумала, что во всем мире не сыскать другого такого человека, который оседлал бы кита!

– Учись, как нужно завоевывать женщин, – подмигнул Дэниел главному гарпунеру.

Кинрейд тут же взглянул на Сильвию. Он сделал это неосознанно, подобно тому, как человек открывает глаза, пробудившись ото сна; но девушка от этого внезапного взгляда покраснела, словно роза, – так сильно, что гарпунер больше не смотрел на нее до тех пор, пока, как ему показалось, она не пришла в себя. Впрочем, наслаждаться ее видом ему довелось недолго, ведь Белл принялась его выпроваживать, заявив, что уже поздно, что хозяин устал, что на завтра у них много работы, что Эллен Корни из-за них до сих пор не ложилась, что они явно перебрали спиртного и что она самым глупым образом поверила в их истории, которые явно были выдумками. Никто так и не понял, что истинной причиной ее негостеприимной спешки стал внезапно обуявший Белл страх, что гарпунер и Сильвия друг другу «приглянутся». Ранее вечером Кинрейд сказал, что пришел поблагодарить миссис Робсон за колбасы, прежде чем отправиться к себе домой, в окрестности Ньюкасла. Однако теперь в ответ на приглашение Дэниела Робсона гарпунер заявил, что скоро заглянет снова, чтобы еще послушать его стариковские байки.