Покровские ворота

Добродетельное лицо Костика выразило боль и обиду. Однако ответить он не успел. Одна из дверей отворилась и режущий звук заметно усилился. Показалась высокая женщина лет сорока с небольшим, медноволосая, но с чуть заметным черным пушком над верхней губой. Костик отсалютовал ей и проследовал к тетке.

– Савва Игнатьич, пора кончать, – нетерпеливо сказала женщина, обернувшись уже на пороге.

В глубине комнаты Савва в фартуке возился в углу, прилаживая розетку.

– Сей минут, Маргарита Павловна, – сказал он. – Поспешишь – людей насмешишь.

– Снял бы ты, мой милый, свой фартук, – сказала со вздохом Маргарита. – Орловичи вот-вот подойдут.

– Я, Маргарита Павловна, помню, – ответствовал Савва, поднимаясь, – ох, дрель хороша. Гитара – не дрель.

– Хоботов у себя? – спросила Маргарита.

– Да вроде, – сказал нерешительно Савва.

– Галстук надел бы, любезный друг, – Маргарита Павловна прикрыла дверь в комнату и направилась в сторону кухни.

Прозвенел требовательный звонок. Что-то дожевывая на ходу, показался заинтригованный Костик. Он распахнул входную дверь и впустил широколицее, широкоплечее существо.

Вошла знакомая нам пловчиха. Сейчас она была в плащике, но при некотором усилии ее можно было узнать.

– Велюров Аркадий Варламович – есть? – спросила она.

– Как не быть? – откликнулся Костик.

– А вы его сын? – спросила девушка.

– Нет, моя радость, я его отчим, – приветливо возразил Костик.

– Скажете! – спортсменка с подозрением его оглядела. – Так я вам и поверила.

– У каждого, знаете, свой крест, – вздохнул Костик. – Вы – Галя?

– Я Светлана, – холодно сказала пловчиха.

– Ну да, разумеется! – Костик всплеснул руками. – Бедняжка о вас лишь и говорит. А где же произошло знакомство?

– В бассейне, – сказала Светлана и скромно добавила: – Я пришла второй…

Костик очень учтиво осведомился:

– Общество «Трудовые резервы»?

– Откуда вы знаете? – поразилась девушка.

– Интуиция, – сказал Костик и спросил: – Должно быть, он вас русалкой зовет?

Смутившись, она проговорила:

– Сегодня даже прислал телеграмму.

– Зачем?

– У нас телефона нет.

– О чем же он пишет? – поинтересовался Костик.

Смущенная, но гордая, она протянула бланк:

– Вот, смотрите.

– «Схожу ума», – прочел Костик. – Здорово.

– Правда? – Светлана была довольна. – Ну-ка, дайте обратно.

– Секунду, – сказал Костик, – я адрес не разберу.

– А зачем он вам? – удивилась Светлана.

– Да уж нужен, значит… – пробормотал Костик, переписывая адрес в блокнотик.

Заполняя собой коридор, появилась Маргарита Павловна, внимательно оглядела Светлану, одарила Костика тонкой улыбкой, вежливо скрылась в своей комнате. И почти сразу же распахнулась дверь, показался Велюров в махровом халате. Заметив его, Костик мгновенно стал очень серьезным, почти торжественным.

– А в общем, я одобряю ваш выбор, – сказал он девушке. – Не промахнулись. Очень масштабный человек.

Увидев Светлану, Велюров вскрикнул и торопливо укрылся в комнате, тут же, однако, дверь приоткрылась, показалось сияющее лицо.

– Господи боже, какой подарок! Сейчас я в порядок себя приведу.

– Меня Ира ждет, – сказала Светлана. – Вы билеты достали?

– Ах, господи милостивый!.. – ответила голова Велюрова. – Я просто голову потерял…

Голова скрылась. Костик произнес умиленно:

– Пасынок вами просто бредит.

– Какой он вам пасынок? – Светлана нахмурилась. – Вы это бросьте. Нашли себе дурочку с переулочка.

– Когда дома бываете? – быстро спросил Костик.

– После семи. А что такое?

– Объясню позднее, – пообещал Костик.

Вышел Велюров. На сей раз – в костюме.

– Завтра – в восемь, – все так же сияя, он протянул гостье билеты.

– Здесь – два?

– Вам с Ирой. Подойдите после концерта…

– Спасибо! – сказала Светлана. – Счастливо.

– Наяда моя… – тихо и страстно проговорил окрыленный Велюров.

Когда прекрасная пловчиха ушла, он с подозрением оглядел Костика.

– Что вы ей говорили?

Костик нейтрально пожал плечами.

– Надо ж было занять чем-то девушку, пока вы натягивали брюки.

– Увольте, – гордо сказал Велюров. – Мы уж обойдемся без вас.

– Как вам угодно, – сказал Костик, и грустная улыбка вспорхнула на его добродетельный лик. Неожиданно он поежился.

– Что-то сыро… Не хлопнуть ли нам по рюмашечке?

С усмешкой, исполненной укоризны и нравственного превосходства, Велюров отворил свою дверь:

– Вы заметьте, не я это предложил.

И оба укрылись в его комнате.

* * *

Рядом, в своей каютке, Хоботов принимал Людочку. На небольшом столе стояло нехитрое угощенье, хозяин суетился, все подкладывал гостье на тарелочку, Людочка краснела, отказывалась, уверяла, что сыта.

– Как славно, – говорил Хоботов, – только благодаря вам я понял: не надо, не надо бояться жить.

– Вот и хорошо, – сказала Людочка. – Чего тут бояться?

– И ничего не нужно откладывать, – продолжал уговаривать Хоботов не то ее, не то себя. – «Зарыты в ямины и рвы, о, не воротимся, увы!»

– Вы сочинили? – спросила Людочка с уважением.

– Нет, – сказал Хоботов. – Рембо. Умер в девятнадцатом веке. Очень талантлив и очень несчастен.

– Он – тоже? – вскрикнула Людочка.

Хоботов грустно кивнул.

– Ему отрезали ногу.

– Они у вас все – как сговорились, – сказала Людочка с досадой.