Покровские ворота

Ток высокого напряжения, максимально высокого напряжения, пробегает по проводам. Мы не видим лиц, лишь звучат голоса, но они достаточно красноречивы. Как молоды мы были! Даже те, кто казались нам почтенными людьми, были тоже молоды, – вот в чем штука!

Неподалеку от Яузского бульвара в автоматной будке волнуется Хоботов, злополучный счастливец, возрожденный Хоботов.

– Людочка, – сообщает Хоботов, и голос его полон сознания исторической важности происходящего, – завтра они регистрируются. Маргарита и Савва. Да, наконец. Даже будет торжественный обед. Нет, я страстно хочу уклониться. Зачем мне там быть? Мы пойдем смотреть фрески Новодевичьего монастыря. Ровно в пять на Зубовском. Ровно в пять!

Дирижер взмахивает волшебной палочкой, и оркестр, послушный его призыву, одаряет город знакомой мелодией:

«– Дорогие москвичи, доброй вам ночи…»

Как мы были молоды! Как молоды мы были…

* * *

В торжественный день предстоящего бракосочетания Костик, Савва и Велюров шли с Центрального рынка с нагруженными кошелками.

– Я вас догоню, – сказал Велюров и остановился у киоска с пивом.

Костик недовольно на него покосился и сказал:

– Зря мы доверили ему нести горячительное. Оно его возбуждает.

Савва озабоченно вздохнул:

– Маргарита Павловна не велела задерживаться. В пять – регистрация.

– То-то и оно, – Костик покачал головой.

Однако Велюров их догнал. Шаг его был тверд, но щеки порозовели. Навстречу шла девушка в меховой шубке, в меховом капоре, оглядела Костика, чуть вспыхнула, скрылась за поворотом. Все трое обернулись ей вслед. Савва задумчиво произнес:

– Познакомился я однажды с женщиной выдающейся красоты.

– Для человека, который сегодня должен вступить в законный брак, – неподходящие воспоминания, – сказал Костик укоризненно.

– Я ведь, Костик, – без задних мыслей, – попробовал оправдаться Савва.

– Возможно. – Костик нейтрально пожал плечами. – Но я говорю как ваш свидетель. Это вас будет отвлекать во время свершения обряда.

Велюров пылко вознегодовал:

– Он начинает новую жизнь. Дайте же вспомнить ему все лучшее.

Костик сказал мягко, но твердо:

– Велюров, как свидетель невесты вы сейчас были не на высоте.

Велюров запальчиво возразил:

– А ваши претензии быть моралистом – невыносимы.

– Да, я моралист, – сказал Костик.

– Вы – фарисей, фарисей, – страстно настаивал Велюров. – Где вы были вчера? Молчите?

Костик ответил с холодным достоинством:

– Я шахматист. Я давал сеанс…

– Одновременной игры в любовь? – горько усмехнулся Велюров.

– Странно. Я кандидат в мастера.

– Вы – кандидат? – спросил Велюров с надрывом. – Вы давно уже мастер. Ох, вы и мастер…

И остановившись у пивного киоска, бросил отрывисто:

– Я догоню.

Костик был искренне возмущен, по дороге он говорил Савве:

– Меня обидеть проще простого. Приехал юноша из провинции. Только толкни – и упадет.

Велюров догнал их у самого дома.

* * *

В доме царила праздничная суматоха. Маргарита расхаживала по квартире, нервная, раскрасневшаяся, взвинченная. Щеки ее жарко пылали. Алиса Витальевна хлопотала у плиты. Вошедший Костик, по обыкновению, нежно поцеловал ее руку, а тетка коснулась губами его лба. Таков был обязательный ритуал. Принимая кошолки, Маргарита спросила Савву:

– Все – по списку?

Савва по-солдатски ответил:

– Как было велено.

– Вы проверили, Костик?

– Не сомневайтесь, – успокоил невесту молодой человек.

Савва и Маргарита скрылись в своей комнате. И тут же выбежал взволнованный Хоботов. Ибо – прозвенел телефон. Хоботов снял трубку, опередив и Костика, и Велюрова.

– Слушаю вас.

Трубка ответила, и Хоботов передал ее Костику. Он не мог утаить разочарования.

– Вот неожиданность! – воскликнул Костик.

– Начинается, – пробормотал Велюров.

– Постигаю вас, – отвечал Костик. – Ну а где же военнослужащий человек? Все понятно. Завтра мы свяжемся.

Посулив это, он повесил трубку.

– Что ж оборвали свою серенаду? – нервно осведомился Велюров. – Или свидетели вам не нужны?

– Не я же вступаю в брак, – сказал Костик.

– О, я вас давно наблюдаю, – Велюров был дьявольски агрессивен. – Я помню ваш разговор со Светланой. И как вы пялились на нее.

– Как вас понять? – воскликнул Костик.

– Вы ее вожделели! – крикнул Велюров.

Костик был потрясен обвинением.

– Да кто ж позволит так клеветать? Бессовестный, вы приняли допинг. Вы забыли, что вы свидетель.

Костик был прав. Грустно это писать, но Велюров действительно был на взводе. Впрочем, он ответил высокомерно:

– Я отвечаю за себя.

И тут же резко остановил заторопившегося Хоботова:

– Лев Евгеньевич, куда вы уходите?

Хоботов ответил кротко:

– Я пока никуда не ухожу. Вообще же я иду смотреть фрески Новодевичьего монастыря.

Это сообщение не обезоружило воинственно настроенного артиста.

– Ах, так… в ваших словах – подтекст. Я червь, а вы человек духа. Я копошусь в пыли и прахе, а вы идете фрески смотреть.

– Поверьте, я не хотел вас обидеть… – виновато пробормотал Хоботов.

Томительно прозвучали три долгих звонка, и Костик хозяйски распахнул дверь.

На пороге стояла Анна Адамовна, молодая, тихо алеющая дама с несколько заторможенной пластикой.

Костик сказал с мягким укором:

– Анна Адамовна! Что ж так поздно?