Покуда мы будем жить. Сейчас и в вечности (СИ)

Впрочем, можно ли считать начало войны молнией? Во всяком случае, это дало мне весомый повод прекратить в мае переписку насовсем, и в следующий раз мы заговорили лишь на свадьбе у Билла.

За это время до меня несколько раз долетали слухи о личной жизни Фреда: где-то в марте Джинни обмолвилась, что он пришел в Нору с некой брюнеткой, и что мама из этого раздувает слишком много, а в конце апреля уже Рон рассказал, что его брат встречается с какой-то Клэр, которая работает неподалеку от их магазина. С его слов это была очаровательная девушка, сама добродетель, которая обожала читать, была безумно хороша в зельях и, к тому же, обладала прекрасным чувством юмора. Все это сильно вывело меня из равновесия, и я рада, что в конце концов мою вспышку гнева мои друзья списали на то, что Гарри опять пользовался своим учебником и обошел меня.

Собственно, на свадьбу Билла я ехала с тяжелым сердцем. Мало всего остального, я ожидала встретить Фреда и его девушку, и поэтому ожидала неимоверно длинный вечер, настолько же тяжелый для меня, насколько счастливый для Флер. Хоть кто-то счастлив. Я была рада за нее, что уж таить.

Я долго выбирала платье, а про прическу и вспоминать страшно, но, в конечном итоге, я была довольна результатом. Серьги Виктора я надела скорее для того, чтобы доказать самой себе, как мало для меня значит Уизли — что-что, а врать себе я любила всегда — и потому оказалась совсем не готова к тому, что на самом торжестве я увижу Крама. Я совсем забыла, что они с Флер были друзьями. Боже мой! Я была готова сама прыгнуть в собственную волшебную сумочку, однако он заметил меня в первую же секунду, и стал протискиваться сквозь толпу ко мне. Мне не оставалось ничего, кроме как сделать вид, что я его не заметила, и с еще большим упорством протискиваться в другую сторону. В конце концов я оказалась прямо около какого-то коллеги мистера Уизли из Министерства, который, как оказалось, помнил меня с заседания Комиссии, где я, маленькая третьекурсница, просила дать мне маховик. Он тут же рассыпался в эпитетах и комплиментах, отмечая, как же я выросла, и я бы взвыла бы от тоски, если бы не альтернатива этого разговора. Получилось вполне недурно, мы минут двадцать обсуждали особенности перемещения во времени, и пожилой волшебник признался мне, что и сам в юности, точь-в-точь как я, пользовался устройством, чтобы посещать параллельные лекции.

А потом, когда свидетель ударил ложкой о бокал, призывая всех к тишине, я все-таки увидела Фреда. Он стоял подле Джинни, и я невольно засмотрелась, впрочем, тут же отдергивая себя. Хочется верить, что никто так и не заметил моего взгляда. Когда объявили танцы, я бочком протолкалась туда, где стояли Джордж и Рон, и сердечно поприветствовала первого.

— Рад тебя видеть, Герм, — ответил тот после короткого объятия. — Потрясающе выглядишь! Остается только спросить, почему ты до сих пор не вальсируешь.

— Тот же вопрос могу задать тебе, — рассмеялась я в ответ. Я правда была рада видеть Джорджа, эдакий островок разумности в моем мире хаоса, как бы это ни звучало абсурдно.

— Я исполняю братский долг, — он с преувеличенной серьезностью поправил бабочку. Рон прыснул в кулак — Видишь ли, мой дорогой придурок все-таки расстался со своей девушкой, и поэтому я морально поддерживаю его, чтобы он сильно не тосковал, что мне есть с кем танцевать, а ему нет. Вот сейчас погоди, я позову его, он тебя пригласит, и я и сам пойду на танцпол!

Не могу сказать, что я была готова оказаться так близко к человеку, которого я так упорно уже год пыталась забыть, и поэтому меньше, чем через минуту, я уже кружилась вместе с Виктором. Периферией зрения я отметила в толпе уже три рыжие макушки, которые стояли там же, откуда меня выцепил Крам, и я отметила про себя, что Рон почему-то закатил глаза. Было ли это реакцией на какую-то реплику братьев, или же на мое бегство, такое очевидное для него, я не знала, и, по правде, не знаю до сих пор. Я с трусостью, достойной настоящего страуса, всегда избегала этой темы в наших разговорах.

Так или иначе, я протанцевала с Виктором аж два вальса, а потом, к моему большому облегчению, меня увел у него мистер Уизли, который весь прямо-таки светился гордостью за своего старшего ребенка. Я так и не поговорила с Фредом в тот вечер, и еще долго я мучилась вопросом, что значила та фраза Джорджа. Почему он назвал брата придурком? Что означало то «все-таки»? И почему он сказал, что позовет Фреда, и тот пригласит меня? Я ничего не понимала, и это съедало меня изнутри. Я все думала, не придаю ли я слишком большого значения пустому трепу, и эта неопределенность была хуже всего.

— Представляешь, мое первое за много лет Рождество, которое я не провожу хоть с кем-то из Уизли, — уныло сообщил мне Гарри, когда мы с ним сидели в палатке в лесу, подкручивая радио и пытаясь поймать волну. — У меня, кажется, уже зависимость от рыжего цвета — все кажется таким серым без него.

— Добро пожаловать в мой мир, — кисло пожала плечами я. У меня уже не было сил врать себе самой, что я чувствую к Фреду.