Поле Куликово (СИ)

В тот день исчез атаман Фома Хабычеев, вместо него в передовом полку русского войска стал седоватый благообразный человек в новой рясе священника - отец Герасим. Утром Фома побывал у великого князя, поведал о своем видении. Дмитрий выслушал, перекрестился и теперь лишь освободил Фому от службы разведчика, попросив об ином: словом и примером мужества крепить у воинов стойкость и веру в победу. Он сказал, что Небо шлёт ему не первый благоприятный знак, были видения и многим другим людям. Князь Боброк ночью выезжал в поле и слушал землю - о жестокой сече и победе русского оружия говорила она ведуну-воеводе. Отец Герасим понимал: рассказ князя надо донести до ратников, они смелее встретят ворога, зная, что Небо - на их стороне. Двенадцать лесных братьев стали рядом с отцом Герасимом, теперь ими командовал Кряж, назначенный десятским. Днём, как и другие попы, Герасим служил молебны, ходил с кадилом по рядам ратников, наставлял людей на бесстрашие и самоотречение ради Русской земли, ибо судьба человека - в Руке Бога, а эта Рука - щедрее к тому, кто без сомнений и страха сражается за правое дело.

Вечером князь Оболенский велел священникам удалиться из передового полка - они станут за войском, куда будут относить раненых и умирающих, чтобы облегчить их страдания, принимать покаяние, давать отпущение грехов. Герасим, однако, остался в полку, готовом во всякий момент встретить удар подошедших к Куликову полю войск Орды. Тут находилось немало монахов, иные в схимах, но кресты у них прятались под бронёй, в руках же - щиты, мечи и копья, а чаще - шестопёры, ибо слуги Бога горазды действовать оружием, которое насмерть оглушает врага, не проливая его крови. У Герасима - ни щита, ни копья, ни брони, в руке - лишь кадило, на груди - медный крест, похожий на тот, с каким он встречал однажды разбойную конницу. Однако надёжнее щита и кольчуги его готовы были оградить двенадцать братьев.

На закате князь Оболенский прислал за Герасимом отрока, просил благословить княжескую трапезу и принять в ней участие. Возле шатра воеводы, среди именитых бояр, Герасим увидел два знакомых лица - оба воина в простой на вид, но тщательно отделанной и, видимо, крепкой броне, поверх остроконечных шлемов надеты чёрные, вышитые белым крестиком схимы. Один седобородый, среднего роста, глыбоватый и большерукий, с умным лицом и твёрдым взглядом, другой - заметно моложе, лицом похож, но высок, сухощав и плечи - по аршину. Сила угадывалась в его движениях, во взгляде, казалось, ему - неловко среди обыкновенных людей, которых он жалеет и боится покалечить неосторожным жестом. Оба поклонились Герасиму.

-Вроде видел вас где-то, а не упомню.

-В Троице встречались единожды, - улыбнулся старший. - Я - Ослябя, это - мой брат Пересвет. Послал нас отче Сергий послужить Дмитрию Ивановичу, освящённый хлеб привезли ему. Да вот в передовой полк и попросились.

-Благослови вас Господь, братья. Что святой Сергий?

-Здрав душой и телом, уверен в нашей победе.

Ослябя обернулся, подозвал отрока в чеканенных серебром доспехах.

-Сын мой, Яков. В миру моё боярское дело наследует, ныне же рядом будем в битве. Благослови его, отче.

Приняв благословение, отрок отступил, стушевался среди ратников.