Поле Куликово (СИ)

-Сибур - я, господин боярин. С Новагорода Великого, - ответил колодник.

-Имя - странное, нехристь, што ли?

-Христианин - я, христианин...

-Как в Москву попал? За што взят в цепи?

-Помилуй, великий боярин! С торговыми людьми шёл, обнесли меня злыдни, наклепали Вельяминову, будто татьбой промышлял. Он и велел в подвал кинуть. А за меня великие новгородские гости поручатся - и Купилка, и Жирох, и Корова, да и старост иных кончанских взял бы в послухи.

Адам хмурился. Колодник называл именитых купцов, да поди-ка проверь, что и они знают этого Сибура!

-Давно сидишь на цепи?

-Как бы тебе сказать, боярин... Счёт уж дням потерял. Месяца с два...

-Не уж то Вельяминов за то время сведать о тебе не мог?

-Не смею грешить на великого боярина - у него дел много, а я - человек маленький.

-Ну-ка, целуй крест, што не врёшь, - приказал Адам.

Колодник нашарил под рубахой крестик, дрожащей рукой сунул в провал бороды.

-Што будем делать, Олекса Дмитрич?

Звякнув цепями, колодник упал на колени:

-Помилуйте, бояре, по неправде страдаю. Отпустите вы меня за-ради Христа, молиться за вас стану. Дома жена уж извелась теперь с малыми. - Сибур заплакал.

Чуял Олекса фальшь в этом носатом, да и Вельяминов - не таков, чтобы держать человека на цепи по навету. Но сердце податливо на слёзы, к тому же Олекса обычно имел дело с открытым врагом, прущим на тебя с обнажённым мечом. Махнул рукой.

-Раскуйте его, - приказал Адам. - Дайте чего-нибудь на дорогу да отправьте вон. И пусть волосья обрежет - не то переполошит весь город.

Заглушая вороний грай, колокола церквей зазвонили к вечерне.

V

До Оки Тохтамыш не давал войску ни сна, ни отдыха. Он стороной обошёл Тулу, лежащую в пределах Рязани, его передовые отряды врасплох захватили городок Алексин, но Тарусу нашли пустой и помчались на Любутск. Уже многие сотни пленников тянулись позади вьючных караванов тылов Орды и сотни вьюков были набиты первой военной добычей: пока ещё не пресытившиеся грабежом воины хватали всё, что попадало под руку. Жечь селения Тохтамыш запретил, чтобы не выдать движение Орды. Он надеялся поживиться в Серпухове и пошёл с головным туменом к городу, рассчитывая напасть на него перед рассветом, когда люди спят и самую бдительную стражу одолевает дрёма. Иные из пленников утверждали, что в Серпухове находится брат великого князя московского знаменитый воин Владимир Храбрый. Этот князь стоил города, а то и удела - он мог стать в руках хана бесценным заложником или пугалом для Дмитрия. Не верил Тохтамыш, чтобы высокородный Серпуховской князь удовлетворялся при Дмитрии положением удельника.

Оку перешли вдали от Серпухова, перед закатом. Здесь, у переправы, рязанский князь, как и было условлено, откланялся хану и убыл восвояси. Впереди лежали только московские волости. К городу двинулись уже в темноте. В полночь облака озарились. Изумление Тохтамыша сменилось яростью. Не было сомнений: это Кутлабуга, тумен которого шёл с левой руки, нарушил приказ хана и первым ворвался в Серпухов. Крымчаки отличались особой беспощадностью в захваченных селениях - жгли, рвали всё, что попадало под руку, загоняли в полоны даже стариков, надеясь, что хоть кто-то выдержит невольничий путь до фряжских торговых городов, где можно сбыть всё.

-Я повешу на суку этого табунщика за его жадность! - поклялся Тохтамыш перед свитой.

Деревни близ Серпухова были пусты. Или сожжены. С лесистого холма, где остановился хан на рассвете, отряд воинов поскакал к чёрному пожарищу. Посланные в тумен Кутлабуги гонцы вернулись с известием, что крымчаки к Серпухову не приближались.

-Но кто сжёг город?

Свита молчала. Тохтамыш следил, как курились дымки над пепелищем, смешиваясь с туманом и распространяясь вокруг, смрад умирающего пожара стоял в воздухе, в горле першило. Даже птицы ушли от дыма, лишь какой-то зверь, поджав хвост, убегал в лес, завидя всадников.

Хан подумал об Олеге Рязанском: куда так поспешно ушёл этот князь? Не выхватил ли он добычу из-под носа повелителя Золотой Орды? Но когда охотится тигр, шакалы должны сидеть в норах, чтобы не потерять собственной шкуры. Он приказал проверить, не оставило ли следов под Серпуховом чужое войско. Позади лежала Ока - рубеж, который за последние пятьдесят лет не удалось преодолеть ни одному хану Орды или темнику. О каких-либо силах Москвы нет даже слуха. Успей Дмитрий собрать большое войско, он поспешил бы навстречу. Но когда ему успеть? Судя по всему, с первой московской сторожей столкнулись два дня назад. Но призрак Куликовской сечи остерегал хана от огульного продвижения в глубину лесной Руси. Не раз в этих дебрях пропадали немалые отряды Орды. Не так ли исчез и его чамбул, посланный разорить гнездо князя, перешедшего из Орды на службу к Дмитрию? Городец тот был всё-таки сожжён, но узнал Тохтамыш случайно, от купцов... Пусть разведка теперь добудет точные вести о Дмитрии с его дружиной. А войско немного отдохнёт перед последним броском к главной русской столице.