Поле Куликово (СИ)

Кутлабуга ухмыльнулся, спрятал лицо за опрокинутой в рот чашей. Он не упускал случая поиздеваться над глупостью старшего царевича, зная, что хан в наследники прочит другого. Но при отце смеяться над глупыми детьми опасно. Кутлабугу Зелени-Салтан ненавидел смертельно.

-А что думаешь ты, главный харабарчи Адаш?

-Повелитель, урусы хотят создать перед нами пустыню, где мы не найдём добычи и пищи. Таким образом, они думают вынудить нас к отступлению. Ведь войска им уже не собрать.

В глазах хана пробудился интерес, он задумался, потягивая напиток, посмотрел на тысячника Карачу. Тот ещё десятником и сотником ходил в русские земли, зорил Нижний, Рязань, литовские городки.

-Я думаю, повелитель, сказанное здесь - истина, но не вся. Сжигая город, князь решил вызвать тревогу в своей земле. Ведь зарево горящего города ночью видно далеко.

Ели в молчании. Слуги входили, меняя блюда: за варёной бараниной последовал обильно политый маслом разварной рис. Свежий овечий сыр, айран сменились копчёными языками. Наконец, подали костный мозг жеребёнка с жареным просом. Гости начали рыгать, и слуги внесли сладости: шербет, кусочки плавленого сахара, сушёный виноград, засахаренные орехи, семечки арбуза и дыни. Обильно лились в чаши кумыс, просяное пиво и сладкое лёгкое вино. Нетронуто стояли на скатертях кувшины с аракой. Хан любил видеть пьяных в своём застолье - это все знали, - но только в дни мира. Напиться допьяна в военном походе - всё равно, что совершить воинское преступление. Правда, наказание в этом случае было самым лёгким: пьяницу зашивали в мешок и бросали в воду, в то время как за трусость в бою, оставление поста, неповиновение начальнику, сообщение ложных сведений ломали хребёт, вырезали сердце у живых и четвертовали. Но всё же хлебать воду, сидя в мешке на дне кишащего пиявками болота, не хотелось.

-Теперь я увидел: русы - беспощадный враг, - заговорил хан. - Видно, слухи об их добродушии - преувеличены. Они подняли зажжённый факел - пусть же на себя и пеняют.

Мурзы притихли, один Зелени-Салтан чавкал, жуя орехи.

-У тебя, Кутлабуга, быстрые и неутомимые всадники. Пусть эту ночь они отдохнут, завтра же оставь на месте три тысячи, остальные рассыпь на сотни. То же сделает Кази-бей. Ваши сотни распространятся вокруг на два дневных перехода. Не пропускать ни одной деревни - выжигать дотла. Сейчас - пора урожая, кормите коней зерном - не отощают. В полон брать лишь тех, кто выдержит пешую дорогу до Сарая и Крыма, остальных убивайте. Пленных русских воинов присылать ко мне.

Двенадцать тысяч всадников Орды омертвили южные волости Великого Московского княжества, сжигая сёла, деревни и погосты, вытаптывая огороды и поля, полоня и убивая людей. Смысл ночного зарева над Серпуховом поняли не все селяне - деревянные городки выгорали часто, - и весть о появлении врага не везде опередила его отряды. В москвитянах уже не было старинного страха перед Ордой, как не было и той лёгкости, с которой рязанцы, нижегородцы, жители Литвы бросали дома и поля при первой тревоге. Дым и стаи воронья снова заклубились над Русской землёй. Снова трактами потянулись к Оке вереницы связанных волосяными верёвками людей под бичами лохматых наездников. Снова на пепелищах выли ночами осиротелые собаки, и осмелевшие волки выходили из урманов лизать кровь убитых, рвать бездомную скотину. Сытые вороны и коршуны лениво клевали глаза мёртвых младенцев, стариков и старух, а на брошенных полях и огородах, в покинутых избах, клетях и сараях явились полчища крыс. Всюду, где появлялась Орда, она словно плодила ворон, крыс и волков.

Хан с главным войском ещё стоял у Оки. Мурзы гадали, отчего повелитель остановился? Разве не он так бешено гнал тумены вперёд, спеша к Москве? Дмитрий теперь узнал о нашествии, он вооружается и укрепляет город... А между тем хану требовалось знать, что Дмитрий - в Москве. Пусть он тройные стены воздвигнет по какому-нибудь волшебству - Тохтамыш окружит их, не задумываясь. Любая крепость - обречена, если у её защитников нет надежды на помощь извне. Дмитрию надеяться не на кого: и от боярина Носатого из Твери прибыл гонец с вестью, что великий князь Михаил готов встретить хана на своём порубежье, принести покорность, если хан отдаст ему ярлык на великое Владимирское княжение. Остановку Тохтамыша вызвала мысль о том, что Дмитрий, скорее всего, покинет столицу. Где он - теперь? Какая - у него дружина? Легко осадить город с ходу, но под стенами легко и увязнуть. И тогда удар даже небольших русских сил в спину может оказаться гибельным.

Два года Тохтамыш издали изучал московского князя и его брата. Оба - вспыльчивы и гневливы, оба радеют за благополучие своих подданных, обоих уязвлённая гордость способна подвигнуть на безрассудный шаг. Останутся ли они в бездействии, видя, как опустошается их земля, слыша отовсюду стенания, жалобы и проклятия избиваемых людей? У Дмитрия есть опытные воеводы, но воеводы со временем становятся похожими на своих князей...