Поле Куликово (СИ)

Было время, когда на Руси крали от голода, по глупости или из озорства, а если убивали кого - то лишь нечаянно или в ослеплении гнева. Тогда и наказывали виновных штрафами, епитимьей и редко - батогами. Иго научило людей подлости, обману, жестокости и воровству ради наживы. Жизнь под властью Орды была опасна не только из-за нашествий и поборов. Кочевое государство, построенное на насилиях, грабежах, обирательстве народов, с рождения несло на своём теле оспину болезни, которая со временем поразила весь организм гиганта. Поощряя хищнические наклонности, алчность, злобу к иноплеменникам, чванство и высокомерие начальствующих, уверенность каждого в своём праве жить и благоденствовать за счёт чужого труда, грабить, обворовывать, брать подношения со всякого встречного, Орда обрекала на разложение не только себя. Царя в окрестном мире, уже вся покрытая язвами и струпьями, она заражала тленом свои жертвы. Лучшие из вождей, стоявшие у колыбели Московского государства, чуя эту угрозу своему детищу, боролись за его здоровье, уничтожая проявления заразы. Донской ввёл смертные казни за разбои, предательство, воровство - и головы слетали даже с великих бояр. В ту пору служилым людям князя, обладавшим хоть какой-то государственной властью, запрещалось заниматься делами, связанными с наживой - торговать, содержать корчмы, продавать хмельное. Тогда появляются люди, подобные Сергию Радонежскому и Александру Пересвету, отвергающие богатство и знатность, надевающие схимы ради подвигов, мало похожих на подвиги затворников-аскетов. В ту пору монахи-просветители, подобные Стефану Пермскому, уходят в языческие леса, рискуя быть убитыми или разорванными зверями, одним лишь словом, примером бескорыстия, терпения, сердечностью и участием приобщают полудикие племена к христианской культуре.

Владимир следовал старшему брату, но поступки его определял характер. Даже приезд княгини и весть о провале второго приступа врагов к Москве не заставили его отменить суд над привезёнными в город татями. На площади города, запруженной народом, стояли на лобном месте пятеро связанных мрачноватых молодцов. Одного в толпе опознали:

-Гляди-ко, Бирюк!

-Попался, волчина! С Москвы-то ушёл, а тут словили.

-Народ осердился, а рази от народа скроешься? Стоя на коне впереди своих дружинников, Владимир прислушивался к разговорам. Отношение толпы к происходящему было важно. На лобное место вывели ещё двух колодников и народ ахнул:

-Батюшки, не уж то купец Брюханов?

-Похож, да не он - брюхо не то!

Вид у купца был жалкий: толстое брюхо - краса и гордость лабазника - обвисло. Обвисли и тугие прежде щёки, покрылись серостью, спина сутулилась. За Брюхановым ковылял с колодкой на ноге широкоплечий человек в добротном кафтане, наклонял голову - боялся смотреть на людей. Ещё вчера был сотским начальником, и вот - в одном ряду с колодниками.