Поле Куликово (СИ)

Небо стало чище, в полдень солнце пригрело, пыль от копыт головных сотен вилась впереди, и ничто пока не сулило тревоги. У русов свой обычай: после обеда они спят, небось, их дозоры тоже попрятались для сна - давно уже нет вестей от разведчиков. Кутлабуга вызвал к себе начальника передней тысячи - своего дальнего родича Мурута. Наянами в войске он предпочитал иметь дальних - ближние скоро наглеют, садятся темнику на шею, требуя привилегий и званий, лодырничают, обманывают, воруют и утаивают добычу, вступают в сделки с торговцами и поставщиками для войска. Законы в Орде - жестоки, но применять их всё труднее оттого, что верхушка Орды связана родством. А глядя на начальников, то же начинают делать и простолюдины. Гниёт Великая Орда, разъедается воровством. Отделить бы крымский улус да начать всё сызнова...

Тысячник Мурут уже ехал за хвостом золотистого текинца Кутлабуги, не смея поравняться с темником, пощёлкивал языком, выражая восхищение лошадью начальника и подавая знак, что явился. Кутлабуга подбирал себе лошадей той же масти, что ходили под седлом хана, и хотя текинец выморился, темник не менял его от Москвы. Знай он, что Тохтамыш ненавидит белых лошадей потому, что на них красовался Мамай, что и своего любимого аргамака он сменил на вороного, потому что увидел золотистого жеребца под темником, Кутлабуга, вероятно, отослал бы текинца в обоз или даже зарезал на мясо. Но подданные не могут знать все мысли владык, оттого так порой неожиданно сваливаются на них опалы и расправы. От скольких забот, пустых трудов и даже бедствий избавились бы иные люди, не будь они похожими на обезьян.

Кутлабуга, наконец, подал знак Муруту ехать рядом, намереваясь объяснить ему предстоящее дело, как в облачке дорожной пыли возникли бешено скачущие всадники.

-Ойё! - воскликнул темник. - Видно, важные вести.

Всадники осаживали лошадей и десятник закричал:

-Эмир! Впереди - урусы! Наши сотни сражаются!

Усталый конь под темником остановился от лёгкого движения.

-Сколько ты видел урусов?

-Много! Пять сотен... Тысяча!

-Ой-ё-ё, как хорошо ты считаешь! Тебя надо определить казначеем или менялой - пять сотен ты сравнял с тысячей. - После того как Тохтамыш заметил Кутлабуге, что хороший воин должен ценить шутки, он старался шутить, даже отправляя людей под топор. Привыкли гонять баранов, и первый козёл показался волком?

-Я хотел сказать, эмир, их пять сотен и ещё тысяча.

-Слава Аллаху, мы получили первую весть о враге. Пойдём, Мурут, поглядим. - Темник хлестнул жеребца камчой и помчался по дороге. Вслед за нукерами воины головной тысячи пришпорили лошадей. Поле с редкими рощицами отлого вспухало, глаза темника приметили обычный на водоразделах сторожевой или могильный курган в одном перестреле от дороги, и он издали повернул к нему по жнивью. Мурут знал своё дело - его тысяча неслась туда, где курилась пыль над местом сечи. Текинец шёл резво, но громко и часто дышал - всё же следовало поменять коня. С кургана виделось далеко. Поля и желтеющие околки верстах в двух впереди переходили в лес. Между купами берёз крутилась конная рубка. Тела побитых серыми пятнами и бугорками были рассеяны вокруг круговерти всадников, сверкающей искрами сабель, по полю носились и стояли, задирая головы, осёдланные кони, потерявшие хозяев. До темника доносился чужой рёв. От двух сотен прикрытия едва ли осталось пять десятков и те уничтожались на глазах Кутлабуги, но он словно не замечал своих, ибо они делали то, что обязаны делать. Внимание темника приковал русский полк, идущий на рыси той же дорогой навстречу его войску. В то время как голова полка приближалась к месту боя, замыкающие сотни только показались из леса. Походный строй русов уже сломался - они, конечно, заметили ордынскую тысячу, перевалившую водораздел, и спешили развернуться для боя. С левой стороны их сковывала дубрава, вдоль которой бежала дорога, зато справа у них просторно - туда и смещались русские конные сотни, перестраиваясь из колонны в лаву. Кутлабуга видел перед собой до трёх тысяч всадников, не считая тех, что добивали его прикрытие и клубились в поле, обеспечивая развёртывание полка. Длинные копья большой колонны выдавали тяжёлую русскую конницу, у темника ёкнуло сердце: нелегко будет расколошматить броненосную лавину москвитян.