Поле Куликово (СИ)

Ключница оставила Дарью в светёлке, предупредив, что скоро позовёт полдничать. Девушка присела на лавку, покрытую чистой дерюгой. Слюдяное окно светёлки смотрело на восток, и в полдень здесь было прохладно. Кроме лавки и деревянной кровати, стояли в светёлке столик и сундук, покрытый пестрядинкой. Чувствовалось - живут здесь от случая к случаю. Дарья всё ещё оставалась вроде бы не в себе от случившегося и от дороги. То ей чудилось, как она бредёт за телегой, спотыкаясь во тьме и хватаясь за грядушку, то возникали в глазах поле, где она с другими женщинами жала рожь, и мчащиеся на них всадники, похожие на огромных серых мышей, и снова переживала ужас, когда бежала по полю, слыша позади вопли женщин и настигающий топот. Снова и снова схватывал её ремень аркана, бросал в жнивьё, и наступал провал памяти... И возвращение в мир, где скакали и сшибались какие-то люди, голосили сельчанки, кто-то распутывал ей руки... Потом её дед, самый близкий на земле человек, лежал среди жнивья с торчащей из горла стрелой, и она причитала над своим горем, не замечая чужого. Как в тумане, являлся витязь в чеканенных серебром доспехах, и она не сразу поняла, кто - он, откуда взялся, почему стоит рядом и так смотрит. Был ли он? Был... Осталось в памяти имя - Василий Тупик... "Будешь в Москве, спроси Ваську Тупика - в обиду не дам..." Может, его слова и напомнили ей тогда о другом дедушке, московском... Не взяли с собой люди ратные, не могли взять. Да и неловко вспоминать, как напрашивалась к ним в воинскую ватагу. Страшно было потерять с ними возникшую вдруг ниточку, протянувшуюся от Москвы до Дикого Поля... "Будешь в Москве, спроси Ваську Тупика..." А что, если спросить? Сам ведь сказал - не боярин, воин простой... То-то что простой. К боярину за покровительством девице удобнее обратиться бы...

Дарья скинула лапотки, прилегла на лавке, вытянула ноги. Не уж то скоро будет в Москве? Фёдор Бастрык как узнал о несчастье, предложил мужикам остаться в Холщове: Орда, мол, сюда не заявится - здесь владения князя Олега бесспорны. А пора страдная - всем дело найдётся. Избы, мол, миром до зимы поставим - после разочтётесь. Но бородач Кузьма наотрез отказался да посоветовал и тиуну грузить добро. Бастрык грозить начал, а Кузьма пригрозил копьём: мы-де - не холопы тебе, князю служим, к нему и пойдём. Да ещё крикнул: "Может, ты своих дружков с Орды поджидаешь? Небось, продал душу за серебреники?" Ох, дерзок - дядька Кузьма, когда-нибудь наживёт беды... Дарью Фёдор велел оставить, и Кузьма не спорил. Может, потому, что Фёдор сказал: от своего слова не отрекается, готов без приданого взять, с чем пришла. Дарья сказала - в Москву хочет, деда найти, тогда тиун её и обнадёжил: послезавтра его люди в Коломну собираются, с ними вернее будет. Осталась... Тиун приметил её весной, когда в деревне был, потом ещё приезжал, подарил серебряный перстенёк с капелькой бирюзы, красивый, но Дарья не носит его - совестно. С дедом тиун ласково обходился, говорил, что в вольные купцы вновь собирается, вот-вот с князем разочтётся, потом - в Москву аль в Новгород, где откроет своё дело. Дед радовался, Дарья молчала - Бастрык пугал её, слышала о нём нехорошее. Но кто же в её положении отказывает такому сильному человеку?..

Задремав, девушка содрогнулась от прикосновения.

-Не бойся, деточка, - погладила её ключница. - Напугали тебя нехристи, совсем осиротили. Да не придут они сюда, у Федора ихние начальники не раз гостили.

-Нет, тётя Серафима, - прошептала Дарья.- Они раньше и нас не трогали, а теперь, говорят, на Русь идут войной.

-Избави нас, Матерь Божья, - женщина перекрестилась. - Да ты вставай-ко, умойся, Фёдор велел звать тебя к столу.

За обедом Дарья едва узнавала Бастрыка. Причёсанный, по-домашнему размягчённый, в чистой бязевой сорочке, он походил на большого купца, каких Дарье случалось видеть в Пронске, где она бывала с дедом каждую зиму. При взгляде на Дарью его покатые медвежьи плечи словно опали, в глазах явилась ласковая снисходительность, даже их цвет менялся - не свинцовыми казались, а дымчато-серыми, с просинью. Поварёнок подал пироги из ситной муки с мясной начинкой. Хотя Дарья с утра крошки во рту не держала и роскошь еды в голодную пору удивила её, она жевала, почти не чувствуя вкуса, смущённая пристальными взглядами Бастрыка. За пирогами последовали караси, жаренные в сметане, и, наконец, приправленный зеленью суп, сваренный не то из курицы, не то из рябчика или куропатки, с ситным хрустящим калачом. Когда трапеза подошла к концу и Дарья ищуще глянула на красный угол, Бастрык сказал:

-Не спеши, Дарьюшка, ещё малиновый мёд не приспел. Пока его сготовят, расскажи-ка нам всё сызнова. Этот чёрт оглашенный Кузьма, видать, перепугался и село мне нашарохал - ничего-то я не понял толком. Ещё найдутся дураки, побегут в лес от работы отлынивать.