Поле зрения

Однако лучший из всех оставил горький привкус, поскольку жертвой стала десятилетняя девочка. Это случилось в прошлом году. Разведка Сватомира проглядела ее, потому что она закуталась на заднем сиденье в одеяло, пока родители вели машину. Она проснулась оттого, что разлетелась отцовская голова и «вольво» дважды перевернулась в шлейфе гравия и битого стекла. Мать выбралась через ветровое окно, и Тэпп прострелил ей позвоночник. Девочка, наверное, пятиклассница, в слезах и с кусками гамбургера в волосах, побежала вверх по склону. Даже не по дороге. Так поступают все, в том числе дети.

Тэпп тем временем вопил, плакал, колотил камень, скрежетал зубами – его ломало. Сватомир бормотал извинения на своем беспомощном полуанглийском, пока снайпер не сорвал с головы гарнитуру и не отшвырнул в сторону. Морским приливом подкатила к горлу волна желудочной кислоты, а маленькая девочка бежала дальше в его стеклянный мир, и его все более властно тянуло ощутить тот самый момент.

Я не убиваю детей.

Почему, собственно, нет? Зачем хранить святыни в бессмысленной, полной мертвых звезд вселенной? Все мы пыль. Это пережиток прежнего, глупого Тэппа, который держал за руки умирающего парня. Нет причин оценивать жизнь ребенка выше какой-нибудь другой. Дети провели на свете меньше времени. Но разве это дает им на что-либо право?

Все равно. Я не убиваю детей.

Девочка могла спастись. Господи! Она неслась так быстро, будто занималась бегом по пересеченной местности. Успела удалиться от Тэппа на два километра. Дальше, чем он когда-либо стрелял в людей. Она перевалила за кромку кратера, где лесистая местность сменяется голым пространством. Где жесткая трава и агавы уступают место обнаженным камням и скалам. Еще полминуты, и ей останется один решительный рывок, чтобы затеряться в бурном пространстве. А потом – чистое везение, сумеет она выйти на шоссе или нет. И тогда выбора не осталось.

Я не убиваю детей.

Убил. Прострелил ей легкие. Это было его попадание с самой дальней дистанции.

Как же мне это было ненавистно!

Неправда. Он обожал этот выстрел. И, вспоминая сейчас, испытал неподдельное блаженство. Беспорядочный отклик, воздействующий на животную составляющую мозга до того, как успевают собраться мысли: динь, динь, динь – есть! Пусть даже попадание неслышно, он может поклясться, что сам участвует в нем. На губах металлический привкус крови, клыки размалывают кости на куски. Тэппу стыдно оттого, как ему хорошо.

Он живет ради этого – такова его особенная форма кровавого насилия, и, когда на горизонте собрались облака, Тэпп решил, что ничего плохого в этом нет. Может бросить, если захочет. И теперь он занимается этим не чаще раза или двух в год. Сценарии и жертв выбирает самым тщательным образом, как живущий у всех на виду вампир. Это доказывает, что он способен все держать под контролем в отличие от убийцы с резаком для бумаг или идиота брата Сватомира.

– Приступим, – сказал он. – Оттащи машину.

Сватомир в его зрительной трубе кивнул.

Мысль Тэппа, как на резиновом жгуте, вернулась к женщине, бросившейся к мертвому рейнджеру и вернувшейся обратно. В руках у нее ничего не было. Тэпп видел ее плоские, рубящие воздух, как у бегуньи, ладони. Она ничего не забрала у старика. Но что-то определенно хотела взять.

Оружие рейнджера?

Нет.

А если да?

Револьвер не заряжен.

А вдруг заряжен?

– Убей его, – сонно прошептала Эль. – Убей его.

– Может, сделаем так… – Рой напрягся. – Когда он приблизится, я его скручу.

– Я помогу, – поддержал Джеймс, изображая, как умел, заправского забияку.

– Договорились.

Рой был крупным парнем, хотя и не так высок, как тот незнакомец, и не с такой, как у того, борцовской грудью колесом, но Джеймс радовался, что он на его стороне. Трогая свою распухшую челюсть, понимал, что Рой имеет представление, как нанести удар. Это уже кое-что.

– Ему придется приблизиться, чтобы зацепить трос, – прошептал он.

Рой кивнул.

– В этот момент – не раньше и не позднее.

– Заметано.

Джеймсу не нравилось распоряжаться. Казалось абсурдным, что он, белоручка-коммивояжер, как-то задумывавшийся, не натирать ли ладони пемзой, стал во главе кровавого заговора против двух ненормальных убийц. И Рой, здоровенный альфа-самец из здешних краев, его слушается. Когда это началось? И самое важное – когда это закончится?

Незнакомец приближался. Его тень проплыла мимо переднего бампера «тойоты». Вытянулась, потемнела, заострилась по краям. Джеймс слышал хруст его шагов, металлический скрип нескрученного троса и тихий шелест обернутой вокруг потного троса сыромятной плети, кольцо которой расширялось и сужалось при каждом вдохе. Еще какой-то звук – будто хлопает в ладоши скелет. Двигает челюстью?

– Подожди, – шепнул Рой. – Можно попытаться застать его врасплох, пригрозив револьвером.

Тень остановилась.