Поле зрения

Джеймс поднял дрожащий указательный палец – ради всего святого, заткнись! Он видел макушку незнакомца через перекрещенное зигзагообразными трещинами ветровое стекло. Тот остановился в десяти футах, голова опущена, в убогом мозгу зашевелилась какая-то мысль. Он проигрывал и пытался понять, что услышал. Или решил, будто услышал. Сгорбился и исчез из виду, как змея, скользнувшая под воду. Тягуче, сердито кашлянул.

Рой поднял на Джеймса полные паники глаза.

Стало ясно, что незаряженный револьвер не помощник, а огромная обуза. Может привести ситуацию к полному краху. Как только незнакомец увидит его, начнет палить и измельчит всех троих около автомобиля. Конец. В кредитах отказано. Публика требует вернуть деньги за билеты.

Надо было хватать его в тот момент, когда он цепляет трос, валить за «тойоту» и держать вне поля зрения снайпера, пока не одолеют (если у них был шанс одолеть великана). Шестьдесят секунд назад такой сценарий еще казался вероятным, но теперь нет. Джеймс сжимал в правой руке баллончик с перечным спреем, в левой – дрянной корейский перочинный нож. Он встал на колени и, приготовившись к броску, уперся пятками в землю. Время шло странно: слишком быстро и слишком медленно. Незнакомец либо попадет в ловушку, либо нет. От Джеймса больше ничего не зависело. И от Роя тоже. Как поступит нерешительная тень, известно лишь ей одной.

Ну, давай же!

Тень не шевелилась.

Иди сюда, придурок!

Правая рука с кожаным скрипом поднялась, пальцы по-паучьи раскрылись, трос упал, брякнул о землю крюк.

Что еще такое?

Рой посмотрел на Джеймса.

– Не знаю. Кажется…

Шаги приближались.

Незнакомец пошел в обход «тойоты», его тень росла, удлинялась, удлинялась, передвигалась дальше, пока они наконец не увидели самого человека – все его почти семь футов роста, перемещающийся силуэт под жарким солнцем. Он смотрел на них через плечо, пока не замкнул дугу и не остановился футах в десяти на дороге. В руке небрежно держал массивный автоматический пистолет с примкнутым коробчатым магазином. Неказистый, угловатый, из дешевого штампованного алюминия, в жирных выцветших пятнах и тонких царапинах. Явно нелегального производства. Недостижимый под солнцем, незнакомец не сводил с них глаз и вдруг опустился на корточки. Другая рука исчезла в кармане, взгляд вперед, поразительно странная балетная поза хищника на изготовке.

Десять футов. Из перечного баллончика не достать.

«Он знает, что мы завладели револьвером», – подумал Джеймс.

– Я чувствую на себе его взгляд, – сонно, нараспев пробормотала Эль.

Сжав за спиной руки в кулаки, Джеймс ощутил, как беспомощность взлетает на новый обескураживающий уровень. Баллончик и нож до времени спрятаны – какой от них прок, если у безумца автоматический пистолет. Может, попробовать направить перечную струю навесом, чтобы она сверху попала ему в глаза? Размечтался.

– Что он делает? – шепотом спросила жена.

– Не знаю.

Незнакомец достал из внутреннего кармана куртки мятый, потрепанный блокнот – тот самый, что сто лет назад держал в руках на бензоколонке на окраине Мосби. Зажал пистолет, перелистал страницы и погрыз взявшийся будто из ниоткуда карандаш. Сплюнул на дорогу угольное крошево, и Джеймс понял, что он снова смотрит на Эль – на нее одну, словно она осталась последней на земле женщиной.

– Терпеть не могу, когда на меня таращатся, – тихо промолвила она.

– Знаю. – Джеймс запоздало жалел, что не купил жене на прошлое Рождество стреляющий на десять футов баллончик. – Доверься мне.

Эль зарылась лицом в его плечо.

– Третье место, – отрывисто произнес незнакомец.

Наступила тишина.

– Третье место, – повторил он. Голос бесцветный, как у подростка, читающего стихотворение, которое его нисколько не трогает. Похоже, он не слышал собственных слов. Не вкладывал в них ни чувств, ни смысла.

Джеймс увидел, что он держит блокнот, развернув к ним страницей, хотя не помнил, как он его открывал. Под черными ногтями слегка трепетал на ветру рисунок. Живописи углем присуще некое очарование. Джеймса всегда восхищала кинжальная точность линий, по сравнению с размытыми, растертыми тенями акварели. Здесь было их довольно, чтобы оценить. Но с такого расстояния рисунок трудно рассмотреть, даже если прищуриться. Сюжет напоминал перевернувшийся набок автомобиль – седан с покореженными дверцами и вспаханный дерн на том месте, где он упал.

– Слишком далеко, – сказал Джеймс, но незнакомец не обратил на него внимания. Он упорно смотрел на Эль.

Она молчала. Уж не потеряла ли снова сознание?

– Второе место. – Великан облизал губы и быстро перевернул страницу. Все равно не рассмотреть – далеко. Похоже на черно-белое изображение… городского горизонта. Купающиеся в густой тени крутые повороты и углы, много свободного пространства.

Никто не проронил ни слова.

Художник огорченно крякнул, повернул блокнот к себе и минуту листал хрустящие страницы, прежде чем выбрал нужную и показал с цветущей улыбкой шоумена.

– Вот. Первое место. – Он был похож на школьника, демонстрирующего табель успеваемости с отличными отметками.