Полет цикады

Дождь хлестал кусты, превращая листья в мелкие ошметки. Ветер пригибал ветви к самой земле, и за истерзанными кустами виднелись ломающиеся деревья.

— Держи её! — Анна едва разобрала этот крик в безумном реве природы. Но ребенок уже лежал на земле. Пуповина еще связывала его с матерью, и плачь звучал призывом.

Анна сцепилась с Соми, а Тассан... Его нож коснулся кожи младенца, еще не отмытой от родовой смазки и крови.

— Нет! — Анна извернулась, скидывая петлю. Но не успела. Ребенок вскрикнул и там, где он лежал, вспыхнула звезда.

Свет ударил по глазам, сильно, до рези... А когда погас, наступила тишина. Оглушающая тишина, которую принято называть мертвой.

Птицы, которым не было дела до происходящего, перестали петь. Замолчали цикады, и кузнечики затихли в измятой траве. Истерзанные листья не шевелились, да и ветер, чьи пальцы заставляли и трепетать, исчез.

И бой... Не было лягка мечей, хриплых выкриков, боевых кличей. Только тишина. И молчащий ребенок на траве под единственным целым кустом жасмина.

Анна коршуном кинулась к сыну. Схватила на руки, прижала к себе, готовая убивать за младенца. А тот... зевнул и зачмокал губами, так похожими на губы отца.

Анна огляделась. Пуповина перестала пульсировать, надо было оборвать эту связь. Нож Тассана валялся на земле расплавленной лужицей — от него осталась только костяная рукоятки. Сам танцор с огнем лежал на боку, обхватив колени руками.

Соми лежала рядом. Она смотрела в небо широко распахнутыми глазами, и они сверкали, как звезды в ночном небе.

Анна отодвинулась подальше от убийц. Покачиваясь, поднялась на ноги...

— Госпожа...

Темные глаза словно в душу заглядывали. Соми повернулась и села на колени:

— Моя госпожа... и господин...

Измазанный в земле лоб коснулся травы. Рядом, поскуливая от ужаса, склонился Тассан.

— Мы не смеем просить прощения, Наири. Но молим — берегите юного господина.

— Наири! — ломая остатки кустов, к ним мчались рораги. Впереди бежал Эйр, и в его глазах полыхало безумие. Подлетев, она ухватил Анну за плечи:

— Я думал, что потерял тебя... Ох! — он вдруг заметил пуповину. А Анна обмякла в его руках, почувствовав схватки: сил держаться не осталось.

Мир закружился вокруг неё. Мелькали встревоженные лица Эйра, Тайкана, Хона... потом появилась Рийта. Она что-то говорила, но Анна видела лишь раскрывающийся в крике рот. И чувствовала теплые прикосновения.

Очнулась в своей комнате. Эйр сидел на кровати, крепко держа за руку.

— Очнулась?

Анна тут же вспомнила все и в панике подскочила:

— Ребенок! Мой сын!

— Тщщщ, — Эйр осторожно заставил её лечь обратно. — С сыном Наири все хорошо.

И отодвинулся, позволив увидеть колыбель.

19

Спеленутый малыш мирно спал. Рядом, чуть покачивая корзинку, сидела кормилица.

— Дай...

Эйр кивнул. Кормилица осторожно принесла ребенка матери.

— Сын Наири очень хорошо кушает. У меня едва хватило молока в обеих грудях, чтобы насытить его.

Анна отмахнулась. Она вглядывалась в крошечное личико, стараясь увидеть знакомые черты.

Маленький носик... Глаза закрыты, так что понять, от кого он их взял, невозможно. И только губы... Хорошо очерченные, аккуратные... Губы Эйра.

Анна оглянулась. Едва кормилица передала Наири сына, рораг отошел в сторону и отвернулся, словно видеть не хотел ни её, ни его... Анна прикрыла глаза. Пусть так. Потом она что-нибудь придумает. Ведь не может быть так, чтобы отец не мог взять на руки своего ребенка, не мог улыбаться ему, не смел даже посмотреть в его сторону... В этом мире есть магия. И если её не будет хватать, Анна знает, как восполнить потери.

— Рораги сильно пострадали?

— Многие погибли, Наири, — Эйр говорил официальным тоном, опустив взгляд. На колени не встал — и то хорошо.

— А сариты? Я видела, их много было. Как быстро вы смогли закрыть проходы? Хватило сил?

— Нам? Нет, Наири. Проходы закрыл ваш сын. И он же отразил атаку.

— Сын? — Анна вгляделась в безмятежное личико и вспомнила бурю. — Так это... не вы?

— Не мы, госпожа. Наири в очередной раз благословила эту страну. Вы подарили Эстрайе сильного мага. Едва родившись, он смог защитить и мать, и её слуг. Я клянусь молодому господину в верности, клянусь защищать и оберегать, и служить, пока он слушается Наири.

Эйр склонился в земном поклоне. Анна вздрогнула. Это было неверно, неправильно. Отец не может быть слугой собственному ребенку! Но спорить сил не было, усталость еще сковывала тело и разум, и Анна перевела тему:

— А Тассан и Соми? Они еще живы?

— Да, госпожа. Они же были рядом с вами и молодым господином! Только...

— Они не рассказали, как пытались убить нас?

— Рассказали, госпожа. И теперь оба молят о наказании. И, я считаю, вы должны знать. Соми... она прозрела!

Анна кивнула. Значит, ей не показалось.

— Я хочу их видеть.

— Наири! — Эйр успел выхватить из её рук ребенка прежде, чем Анна упала на кровать. — Вы слишком слабы. Не нужно вставать.

Анна смотрела, как он отдал младенца кормилице, даже не взглянув на круглое личико. И с трудом сдержала слезы.

— Но я хочу с ними поговорить.

— Ох, вы опять нарушаете все мыслимые каноны. Но если Наири угодно... я приведу преступников сюда.