Полет цикады

Спасли ширмы. Их установили вокруг трона-кровати, отодвинув ту, что закрывала обзор на танцующих. Жрецам предстояло уловить момент и поставить её на место в пикантный момент, закрывая Наири от окружающих.

Одеяния короля и королевы отличались изяществом. Судя по минимальному объему голого тела, придумала их сама королева. Но впечатление строгости оказалось обманчивым.

Как только гимн заполнил зал, в котором когда-то собирался Большой Совет, Лартих и Кхемара начали двигаться. И в их движениях было столько эротизма, столько чувственности, что Анна забыла обо всем.

Голые тела прошлых пар тут же забылись. Те танцы казались порнографией. Теперь же... Струился шелк, рукава взлетали, подобно крыльям бабочек и поступь обоих была легка и грациозна.

Не сразу Анна поняла, в чем дело. А потом улыбнулась: Лартих и Кхемара танцевали не для Лилит. И не для Наири. Они сами наслаждались танцем и предвкушали тот момент, когда смогут слиться не только в ритуальных па. Стало неловко, словно подсматривала в окно за чужим счастьем... Но отвернуться не посмела: эти двое боролись за свое будущее.

Танец длился и длился... Анна уже кидала на жрецов вопросительные взгляды. Но мужчины лишь пожимали плечами: они не знали, по какой причине отсутствует Эйр. За ним посылали не раз и не два, но найти Верховного рорага Наири не удавалось.

— Что говорит Хон? — Анна уже почти успокоилась: на смену волнению пришло раздражение.

— Господин Капитан незадолго до церемонии оседлал коня и уехал. Куда — никому не сообщил.

Вариантов был два: или случилось что-то очень серьезное, или... Эйр просто не захотел участвовать. Но, сколько бы ни было причин, решение оставалось только одно:

— Позовите Тассана. Как-никак, он мой наложник.

И единственный, чьи прикосновения не вызывают отторжения. Отменить ритуал в этот раз Анне и в голову не пришло, слишком многое стояло на кону. Но и спускать с рук подобное не собиралась. Оставалось только надеяться, что Тассан справиться, а Эйр... останется жив.

Тассан явился слишком быстро, словно поджидал за дверью. От него пахло свежестью и сандалом, и одет он был так же, как и при первом знакомстве — в юбку, низко спущенную на бедрах и доходящую до лодыжек.

Поймав вопросительный взгляд пояснил:

— Жрецы открыли Переход прямо в лечебницу.

В руках он держал ларец с маслами. Чуть виновато улыбнувшись, попросил:

— Наири напряжена и волнуется. Позвольте мне помочь.

И, не говоря больше ни слова, он обошел сидящую на краю ложа Анну и положил руки ей на плечи.

— Пусть Наири не беспокоиться. Я сделаю все... что надо.

Ладони провели по коже от шеи к рукам, спустились до кисти и повторили движение. Ни капли чувственности — просто массаж. А Анна была благодарна за эту деликатность.

Теплое масло пахло жасмином. Прикосновения стали сильнее. Тассан разминал мышцы честно, находя болезненные узелки... Но постепенно менял вид массажа. Касания становились все более чувственными, пальцы ласкали проводя уже по спине, ладони спускались к груд, пока еще останавливаясь на границе, прикрытой тканью топа...

Анна закрыла глаза. Эйр сам виноват. Он знал, что она ждет его сегодня, очень ждет... и подвел. Так что пусть рассматривает этот как наказание. Только... почему тогда казалось, что наказывает она саму себя?

Стараясь отогнать плохие мысли Анна закрыла глаза, позволив музыке и Тассану завершить начатое. Послышался легкий шорох — это жерцы развернули ширму и торопливо удалились, стараясь не топать по ступенькам.

А руки становились настойчивые. Их уже не сдерживал край тесного топа — их ныряли ниже, под ткань... а потом просто спустили её вниз, выпустив на свободу налитую молоком грудь.

Пальцы осторожно, едва касаясь, обвели альвеолу, чуть сжали сосок. Сжатые губы провели по плечу. И Анна смирилась, позволив Тассану вести в этом танце.

Губы стали смелее, но руки оставались все такими же нежными. Они ласкали тело, чутко реагируя на любое движение, на малейшую реакцию... Анна сама не поняла, как оказалась лежащей на спине.

Тассан вошел осторожно, словно боялся повредить. И двигался мягко, тягуче... Анне нравился этот ритм и нега, что растекалась внизу живота. Шевелиться не хотелось. Хотелось просто лежать и наслаждаться.

Что она и сделала.

Тассан казался неутомимым. Уже стихли стоны за ширмой и Лартих и Кхемарой распростерлись на полу, благодаря за милость. Но поняв, что Наири не собирается прерываться, снова сплелись в объятьях, не желая упускать ни малейшего шанса.

Наконец, нега заполнила все тело и захлестнула теплой, мягкой волной. Стон сорвался с губ и затих, потерявшись в огромном зале. Но Тассан не остановился, пока не понял, что Наири окончательно достигла пика. А потом соскользнул с ложа и склонился, коснувшись лбом пола.

— Встань, — даже говорить было лень.

— Наложник Тассан благодарит Наири за оказанную милость...

— Хватит, — Анна открыла глаза и свесилась с края. — Тассан, я могу только надеяться, что тебе было не очень противно?

В его глазах плескалось изумление: