Полеты на Марс и наяву, или Писатель-функционал

– Забери у человека всё, оставь ему говно, и он тут же начинает мечтать о ещё большем говне. Вот отсюда и все ваши войны, Ваня! – не унимался голос галактики Хога, хотя никакой галактики в общественном туалете не было, и быть не могло.

– При чём здесь говно и войны? – начал раздражаться писатель.

– А при том, Ваня, при том. Вы же не можете жить нормально: пожрете, посрете и айда кого-нибудь убивать, чтобы его сожрать, а потом высрать. А дальше больше: вас уже просто патологически начинает тянуть кого-либо умертвить. И причину ведь находите всегда политически обоснованную…

– Блин! – взорвался Иван. – И зачем ты мне всё это говоришь? Я тут причём? Иди вон к Путину, к Трампу, к Байдену…

– А вот ты как раз и причём, Ваня. Те люди, которых ты перечислил, они априори не слышат глас божий. А вот гениальные писатели – слышат, поэтому им и некий гипотетический флаг в руки: нести глагол в сердца людей и жечь напалмом их альвеолы!

– Таки я и гениальный? – смутился Водкин-Безделкин.

– Гениальный, Ваня, гениальный! – подтвердил голос с неба и исчез.

И тут Иван заметил, как глупо он смотрится со стороны: со спущенными штанами на унитазе, разговаривающий с нежно-голубой кафельной плиткой и с крючком, на котором висит туалетная бумага.

– Слава богу, что тут есть бумага, – подумал Иван.

А больше он ни о чем не подумал. Ну не думать же ему о мыслительных процессах собак, в самом деле! Иван встал, заправил свитер в джинсы, вымыл руки и раскрыл дверь в прихожую. Огляделся. На полу валялся его осиротевший ярко-синий комбинезон, а рядом рюкзак. Писатель бережно поднял спецодежду, встряхнул её и повесил на вешалку. Рюкзак повесил рядом. Но тут же вспомнил, что ему холодно стоять в носках в плохо отапливаемом помещении, так как теплые бахилы были намертво пришиты к комбинезону. Надо было срочно найти свою обувь, оставленную им в столовой. И Безделкин пошел отыскивать столовую уже самостоятельно.

Коридор, коридор, «каюты», «каюты»… а вот и «кают-компания». Дверь в столовую нараспашку, а оттуда доносятся голоса. Ну да, за всё тем же уже обжитым обеденным столом сидят двое, едят и о чём-то шумно беседуют. Один из едоков был знакомый нам Димон Олегич Розгов, а второй – министр обороны РФ Серега Кужугетич Шаньга в каракулевой шапке-ушанке, на которой поблескивала увесистая такая золотая кокарда. Он что-то оживленно рассказывал Розгову. А на столе стояли разнообразные бутылки с элитным самогоном, могучая кучка маленьких рюмок наполненных и пустых, и большой железный таз с холодцом. Собутыльники (извиняюсь, высший военный состав), загребали холодец ложками и отправляли в рот, закусывая ломтями хлеба, оторванными от внушительных размеров каравая.